" В конце концов, сколько же можно брюзжать! Лучше бы посоветовал, как жить на этом свете. А то тоже мне, отец называется!"
Грузно опустившись на диван, он ощутил, как в желудок давит на грудную клетку, от чего сердце неприятно защемило. Состояние было на редкость омерзительное. Пивное опьянение успело перерасти в похмелье. Заниматься чем-либо не было ни сил, ни желания, а до вечернего телесериала еще оставалось безмерное количество времени. Переодевшись в старенькие джинсы и широкую импортную майку, наверное, сшитую для толстяков из американских комедий, он походил по комнате, присел, а потом и прилег на диван. Сознание сразу же провалилось в пустоту, выйти из которой удалось только несколькими часами позже.
Просыпаться в сумерки всегда отвратительно. Вырвавшись из естественного ритма, организм не знает, переходить ли к окончательному пробуждению или снова погружаться в сон. Некоторое время не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Наконец, он заставил себя подняться и отправился готовить кофе. Проходя мимо гостиной, обнаружил, что телевизор не включен. Петр Иванович из принципиальных соображений отказался смотреть свой сериал по спутниковому телевидению. Подавив грызущее чувство раскаяния, Хрустов-младший поплелся дальше на кухню. Он уже признавал, что был со стариком по-свински груб, но упрямство еще мешало попросить извинения.
Кружка кофе помогла окончательно проснуться, но настроение все равно оставляло желать лучшего. Прихлебывая горячий напиток, он смотрел на уродливые силуэты железных гаражей на другой стороне дороги и думал о том, что с каждым годом мир для него теряет краски. Лето было в самом разгаре, но он уже представлял, что через пару месяцев зальют дожди. И без того нерадостная картина утонет в серой осенней дымке. А с середины ноября ляжет снег. Колючий холод будет чередоваться со слякотью оттепели. И так до апреля. Да и весна, которую так ждешь, тоже бессмысленна, как и все в этой жизни…
Такого тяжелого приступа меланхолии Хрустов не мог припомнить. Пожалуй, даже когда Нина объявила о своем уходе, состояние было куда бодрее. Во всяком случае, злился, ревновал, да и в глубине души еще на что-то надеялся.
"А тут прямо тоска смертная. Хоть в гроб ложись!"
Единственным человеком, с которым еще хотелось общаться, была дочь. Он уже снял трубку, но звонить все-таки не стал. Решил, что сделает это позже, когда пройдет пик депрессии.
"Нечего девчонку своими соплями грузить! "
Тут же он вспомнил, что на дворе конец июня. Дочь наверняка отдыхает с отчимом и матерью где-нибудь на средиземноморском курорте. Мелькнула мысль и самому отправиться куда-нибудь к лазурному морю, но большого энтузиазма это не вызвало:
" Никуда ты, брат, от самого себя не денешься. Хоть на край света поезжай! …Хотя почему обязательно на край света?"
Вспомнив вдруг о новом знакомстве, Хрустов взволнованно заходил по кухне. Потом побежал в комнату и извлек разорванную визитку. Теперь он уже благодарил судьбу, что сунул обрывки в карман брюк. В этих неровных клочках бумаги сейчас был его шанс вырваться из душевного кризиса. Во всяком случае, в это хотелось верить.
Глава 4: Первые приключения
Следующим утром, еле дождавшись одиннадцати, Хрустов позвонил в офис клуба. Ответил приятный женский голос, потом трубку взял сам Семигорцев. Просьбе о встрече он совсем не удивился и достаточно сухо предложил:
– Приезжайте, переговорим.
Выпив на дорогу чашку кофе, Хрустов стал собираться, но уже в дверях его остановил телефонный звонок. Голос в трубке показался совершенно незнакомым. Некоторое время он в растерянности слушал, как девушка с провинциальным говорком настойчиво изъявляет желание повидаться. Постепенно до него стало доходить:
" Галочка из Тулы? Вот это сюрприз!"
Прервав игривый монолог о том, как одинокой девушке неуютно в чужом городе, он предложил провести вечер на его второй квартире. После короткой заминки на другом конце провода прозвучало:
– А может пораньше? Мне в семь домой уезжать. На работу завтра.
– Нет проблем! – хотел сказать Хрустов. В голове со скоростью калькулятора уже просчитывалось, сколько времени нужно на то, чтобы доехать на такси до Отрадного и купить по дороге десерт. Остальные компоненты интимного вечера, включая музыкальный центр, коньяк и шампанское давно дожидались своего часа в уютном холостяцком гнездышке.
-Может быть, в час дня встретимся? – опередив его, предложила Галина. Хрустов чуть было не сказал "да", но тут, наконец, вспомнил о уже назначенной встрече. В трубке опять повисло молчание. Хрустов не мог понять, что с ним происходит. Поездку в клуб аномальщиков можно было переложить на любой другой день. Он ничем не обязан Семигорцеву, да и вряд ли существует очередь желающих записаться в весьма сомнительные экспедиции. Но не покидало какое-то странное ощущение, что если податься сейчас соблазну, все планы изменить жизнь полетят в тартарары.
– Ну, так вы согласны? – поинтересовалась Галина. И тогда словно кто-то другой сухо ответил, что днем он занят.
Слушая разочарованный вздох и короткие гудки в трубке, Хрустов все еще не мог понять, почему так поступает. Но ощущение было такое, что промедлит еще минуту и уже какая-то другая причина помешает уехать.
И действительно, препятствия уже караулили его за дверями дома. Улица Профсоюзная "встала", забитая до горизонта гневно урчащими машинами. Некоторые водители даже выключили двигатели и прогуливались около своих автомобилей, пытаясь разглядеть край пробки. У метро его ожидал другой неприятный сюрприз. Еще издали он увидел, как люди, спустившись на несколько ступенек, вдруг останавливаются и идут обратно. Отказываясь верить в такое патологическое невезение, Хрустов все-таки сунулся в переход, и тут же услышал, как официальный строгий голос с интервалом в минуту монотонно объявляет о закрытии нескольких станций по техническим причинам.
Это был приговор его сегодняшним планам, но тут в душе неожиданно проснулось упрямство. Такое качество характера иногда помогало переносить превратности судьбы, хотя, чаще всего, усугубляло их неприятные последствия. В детстве на рыбалке он дольше всех просиживал с удочкой при полном отсутствии клева. Приятели давно уже смотали снасти, а Антоша все еще заворожено смотрел на застывший поплавок и давил комаров. В институте он безуспешно добивался любви одной из однокурсниц. Все пять лет пробыл в верных рыцарях и запасных ухажерах, а вышла она все-таки за другого человека. Казалось бы, можно сделать выводы, но Антон Хрустов упорно не желал меняться. Пока другие искали себе место в новом рыночном мире, он упрямо держался за статус инженера-физика. В результате семейный разлад, и несколько лет в беспросветной бедности. И вот теперь судьба снова давала понять, что от задуманного лучше бы отказаться, а он опять героически пытался преодолеть новые преграды.
Офис Семигорцева располагался недалеко от развилки Каширского и Варшавского шоссе. В сложившейся ситуации единственным выходом было продвигаться в сторону соседней ветки метрополитена. В свое время Хрустову случалось добираться пешком от Каховской до Беляево. Но тогда по молодости все было гораздо проще. Однажды в теплую майскую ночь он даже почувствовал непреодолимое желание перейти с шага на легкий бег. А потом так и пробежал весь маршрут, с восторгом врезаясь в бархатную темноту спящего города. Теперь же настали иные времена. Добравшись быстрым шагом до улицы Обручева, Хрустов уже чувствовал одышку. Пробки здесь не было, и он стал ловить машину. Вырываясь из затора на Профсоюзной, автомобили с ревом проносились мимо. Наконец, чуть не наехав на кромку тротуара, рядом резко затормозил старенький "жигуленок". Не торгуясь, Хрустов согласился с предложенной суммой, и, согнувшись в три погибели, влез на переднее сидение. Злоключения вроде бы закончились, однако не оставляло ощущение совершенной оплошности, которая в итоге сведет на нет все усилия.