Ощущение полной нереальности происходящего.
Как сон. Как бред. Как вспышка, которая ослепляет и сбивает с ног.
Детали, будто срисованные с её холста.
Взъерошенные черные волосы.
Маленькая точка на левой щеке.
Глаза.
Их цвет казался черным в этих кремовых сумерках.
От вырывающегося наружу крика ужаса, у Максимилианы пересохло во рту.
– В порядке спрашиваю? – нетерпеливо повторил «призрак».
– Вам то что?! – Максим резко отпрянула назад, оттолкнувшись от его груди руками, растерянно оглядываясь по сторонам в поисках путей отступления. В то же самое время, лихорадочно соображая, что либо – он реален, либо – она больно ударилась головой и лежит сейчас где-то на дне оврага.
– Я напугал Вас? – делая шаг к ней навстречу, спросило ее личное наваждение.
Наваждение, от которого приятно пахло.
Аромат кожи и амбры, сливающийся в единое с древесно-цитрусовым ансамблем.
Он реален. Это факт.
– Как во сне… – выдохнула Максим, сглотнув обжигающий колючий комок страха.
– Вы умеете говорить. – улыбнулся украденный образ ее картины – Уже хорошо. И Вы не похожи на ту, у которой селфимания. Это тоже здорово. Только, что вы там делали? – указывая в сторону оврага, спросил он.
– Хотела порисовать – неожиданно для себя, призналась «призраку» Максим, одновременно пятясь назад. Пятясь до тех пор, пока не уткнулась в какую-то ветку, торчащую из земли.
– Рисовать? Ночью? В лесу? – переспросил он – Вы сумасшедшая?
– О, в этом я уже почти уверена – согласилась она, постепенно успокаиваясь и приходя в себя.
– Значит, безумный художник – констатировал он, расплываясь в широкой улыбке.
– Я вижу, Вы здесь тоже не бабочек с рыбками ловили – приметила Максим, показывая на лежащий у его ног разбитый фотоаппарат.
– Ваше спасение оказалось для него смертельным – он склонился к фотоаппарату и поднял его с земли – Но я попробую его реанимировать.
– Это дорого? – спросила она.
– Безусловно. – иронизировал он.
– Тогда вышлите мне счет – предложила Максим, понимая, что она виновата и, что вся ситуация выглядит довольно неловко.
Пауза затянулась. Тишина эхом стучала по вискам, в такт биению сердца.
Они всматривались в лица друг друга и молчали.
– Мы знакомы?! – единовременно задали они вопрос – Словно дежавю. – вновь раздалось синхронное эхо голосов.
– Вы бывали здесь раньше? – переспросил «призрак», а Максим на долю секунды показалось, что она заметила странный блеск в его глазах, напоминающий надежду. Надежду услышать ее положительный ответ.
– Нет. Я здесь впервые – зачем-то соврала она, и, обогнув мешающую ветку, вновь пустилась в отступление.
– Что ж, видимо, я ошибся. – расстроено выдохнул он.
Макс медленно удалялась в сторону мотоцикла, припаркованного недалеко от дороги.
– Как ваше имя, безумная художница? – крикнул ей вслед «призрак».
– Вам красивое или настоящее? – шутливо кинула она ему в ответ, оглянувшись через плечо.
– Я думаю, оно настолько же красивое, насколько вы – настоящая. – парировал он, в ожидании ее ответа.
– Зовите, как Вам угодно!
– Тогда – Ласточка.
– Почему ласточка? – переспросила Максим, усаживаясь на мотоцикл.
– Она изображена на вашем шлеме.
– Вы наблюдательны! – констатировала она, не замечая, как снова начинает улыбаться.
– Моё имя не спросите? Всё-таки Вы разбили мой фотоаппарат.
«Мистер Тин» – подумала она про себя.
– Это не обязательно. Мы больше не увидимся. – заключила она, поворачивая ключ зажигания.
– Но ведь дежавю – не редкое явление. Может и повториться!
– Раз Вы так думаете. Тогда в следующий раз и познакомимся! – ответила Максим, собирая непослушные локоны в невысокий хвост.
– До встречи, безумный художник!
– Прощайте, дежавю!
Максимилиана натянула шлем и Хонда резко рванула с места, быстро удаляясь от странного аномального леса подальше.
Максим чувствовала, как внутри всё сжимается и потряхивает, будто от холода, хотя, на улице нестерпимо жарко.
– Блокнот! – внезапно вспомнила она, но не повернула назад.
Он сидел в машине один, листая заветный блокнот.
Приятная кожаная обложка.
Бархатистые на ощупь страницы.
Пейзаж знакомого берега, с небольшим утесом, где гнездятся ласточки.
– Ты бывала здесь, Ласточка, и, я найду тебя – тихо сказал он, убирая блокнот в бардачок…
Глава 8 Причина улыбаться
Говорят, понедельник – тяжелый день, но, как любой груз, его лучше двигать с помощью рычага или поставить на колеса. Тогда и вся неделя, как по-накатанной, пролетит незаметно.
– Когда ты успела всё это нарисовать, Симка? Это просто восторг! А ты говорила, что вдохновение покинуло! Ты же моя творческая личность! Как спящий вулкан! Не знаешь чего ожидать! – Кэти, по своему обыкновению, тараторила без остановки, разглядывая новые эскизы для татуировок, разложенные веером на барной стойке «Мамонта».
Максим загадочно улыбалась, не говоря ни слова.
– Куда ты ездила? Расскажи! Ой, нет, стой! Не рассказывай! Сначала расскажи, что вот эта означает! Я ее хочу! – Кэти положила перед Максимилианой лист с очередным рисунком.
Максимилиана устало вздохнула.
– Кэти, давай сначала ты определишься хотя бы с тройкой финалистов из всех предложенных вариантов, а потом я расскажу, что он означает? Договорились? – натянув наимилейшую улыбку, предложила Максим подруге.
За спиной у девушек раздался истирично-визгливый девичий смех, и они одновременно повернулись к двери.
У самого входа в бар, в обнимку со стройной блондинкой в коротком платье, ворковал Никита, не замечая никого вокруг.
Красотка выглядела неестественно. Слишком яркий, неумело нанесенный макияж выдавал ее возраст. Он совсем не красил ее, а наоборот усугублял подростковые проблемы с кожей, которые она тщательно пыталась замазать оранжево-красной тональной основой.
В глазах Кэти вспыхнула ярость, через секунду она уже была подле Никиты.
– Объяснись! Или вылетишь отсюда в сторону Центра Занятости! – громко прошипела она.
Показалось, что из ее глаз вот-вот посыпятся искры и спалят всё вокруг.
– Кэти, ты так рано вернулась? – опешил Никита, не ожидая быть пойманным с поличным.
– Я жду, Никита…
– Им есть восемнадцать – сомневаясь, что нужно это сказать, выдохнул он.
Только в этот момент, Кэти заметила, что блондинка была в обществе менее выделяющейся малолетней подружки.
Девчушка с кремово-каштановыми кудрями, и синими глазами, в драных джинсах и кожаной куртке.
Максим, продолжая сидеть за барной стойкой и наблюдая за происходящим, отметила, что это милое создание, очень напоминало ее саму в том же возрасте. За исключением разве что, цвета глаз.
– Да ну! 18! Серьезно!? Что ж, давайте проверим! Ну-ка, девочки, показали ксивы, быстро! – скомандовала Кэти, обращаясь к двум парам глаз, испуганно моргающим в такт ее словам.
Кэти презрительно разглядывала фальшивые документы, а после демонстративно порвала их у девушек на глазах.
– А теперь едем домой, Лиза и Машенька! Прямо сейчас! И не задерживаемся или я сдам вас в участок, чтобы за вами приехали родители и устроили вам серьезную трёпку, которой так требуют ваши пятые точки опоры! – Кэти говорила спокойно. Ее голос ни разу не дрогнул и не сорвался, но, тем не менее, внушал благоговейный страх не только у испуганных подростков, но даже у бывалых посетителей «Мамонта».
– Кэти, я не знал! – пытался оправдаться Никита, пока его спутницы покидали место несовершенного преступления.
– Никита, заткнись лучше! – пригрозила ему Кэти, присверлив его взглядом к полу.
– Кэти, я пожалуй пойду, – начала Максим. – Я вижу у тебя отличное рабочее настроение, и ты справишься без моего участия.
– Хорошо, созвонимся завтра, – обратилась она к Максимилиане, ненадолго переведя дыхание. – А ты пройди ко мне в кабинет! У меня к тебе разговор! – Кэти повернулась к Никите, одним только взглядом давая понять, что ему этого не избежать.