Ее красивое холеное лицо с зачесанной назад копной черных волос было в этот момент бесстрастным, ее уверенность испугала меня так, что этот страх нахлынул холодной волной на сердце, и оно сжалось. Я тогда ничего не ответили, молча дошла со своей колясочкой до конца улицы, потом свернула домой…
Жизнь в обществе течет по своим законам, и, что бы ни вещали отдельные амбициозные лидеры крымских татар, их уверенность в быстром воплощении своих планов оказалась недолгой. За какие-то пять лет приезжие татары ассимилировались, обросли бизнесом, русскими и украинскими друзьями. А еще через пять лет выяснилось, что Крым – не только татарская земля, не они здесь хозяева. До них многие приходили и уходили, снова возвращались. Места здесь хватает всем, было бы желание жить и работать.
Я вспомнила свою покойную мать, у которой прабабушка была крымской татаркой из Бахчисарая. Ее тогда вывезли после очередного набега на Бахчисарай в Запорожскую Сечь наложницей, там крестили, выдали замуж. Потом перебрались в Полтаву, откуда родом моя мать. Смешно, но тогда получается, что я по материнской линии – крымчанка в Бог знает каком поколении! И даже с татарскими кровями.
И снова возвращаюсь к разговору с подругой о жесткости бизнеса. Ищу эту жесткость в прошедших событиях и понимаю, что каждый бизнесмен обладал в свое время жесткостью, чтобы отвоевать свою территорию.
Конец 90-х, развал Советского Союза. Когда в бывшем СССР вдруг разрешили частную торговлю, легализовав так называемых «спекулянтов», моя мать одна из первых ринулась в бизнес – со всей своей широкой душой и нерастраченными силами. Она была предпринимателем от Бога – легко договаривалась, легко зарабатывала и также легко тратила. Деньги у нее не задерживались, накоплений не делала.
Сначала она занялась пошивом платьев из люрексовой ткани. Нашла моряков, которые нелегально завозили заветные рулоны, сама сделала лекала, кроила, шила, продавала. Как ни странно, этот замысловатый бизнес пошел, хоть и не был поначалу прибыльным. Платья тогда продавались по 140-180 гривен (при зарплате 80-120 гривен), то есть очень дорого. Прибыль была 20-30 гривен. Мало кто соблазнялся, но платья так блестели! И, хоть раз неделю или в несколько дней, но находились дамы, жаждущие красоты.
Со временем покупателей становилось все больше, такие платья вошли в моду. Появились и конкуренты. Соответственно больше надо было шить. Вся прибыль уходила на покупку новых рулонов люрекса – чем больше рулонов, тем меньше цена. И поскольку я, как и моя мать, умела шить, она быстро приспособила меня и моего мужа к своему предприятию.
Именно тогда, двадцать пять лет назад, я впервые столкнулась с основами частного предпринимательства: клиенты, затраты, прибыль, рэкет. Я стала учиться продавать и, как ни странно, мне это понравилось.
Прошло время, и бизнес моей матери стал процветать. Помню безумно красивый богемский сервиз из молочного тонюсенького фарфора – мою первую роскошную вещь. Помню туго закручивающуюся, удушающую меня спираль самого бизнеса – как кольца удава. Больше платьев – меньше времени. Меньше времени – меньше сна, отдыха и развлечений, меньше семейного быта.
Очень хорошо помню, как в те годы сформировалось четкое разделение на людей, которые очень хотели жить по-старому, когда им кто-то платил зарплату, и людей, которые эту зарплату отвоевывали сами – у рэкета, у налоговой, у немногочисленных покупателей, у бандитов, периодически, устраивавших «чёс» по торговым точкам, у конкурентов. Спекулянты, как их тогда называли, стали авангардом, который исследовал новую экономическую территорию в развалившейся стране, их за это презирали.
Если говорить о жесткости, я помню, как приходилось каждый день подсчитывать расход и приход в кассе и ругаться с реализатором, у которого не сходился дебет с кредитом.
Я помню избитого рэкетирами дедка, который продавал капусту и попытался «качать права», потрясая перед двумя обкуренными юнцами боевыми наградами.
Помню пустой рынок в прибрежной Николаевке, куда мы с мужем привезли в воскресный базарный день свои блестящие платья и не продали ни одного, потому что там, в деревне, таких платьев еще не видели.
Помню свою маленькую дочь, которая игралась на ковре кусочками люрексовых платьев и ниток, когда я, одурев от напряжения, сидела за швейной машинкой, стараясь подготовить партию к продаже. У меня не было времени с ней играть, и она придумала себе друга, которого назвала «Сика». Он ее и спасал от одиночества, которое детям категорически противопоказано.
Не покидало тягучее ощущение пустоты и бессмысленности, в которой вязнешь, как в желе. И уже не было сил сопротивляться. Жестко? Очень. И еще – трагично.
Те годы были похожи на какое-то адское варево, в котором действительно было крайне сложно выжить, не искалечив душу. Они прошли…
Наступило время юридических предприятий, лицензий, больших оборотов и финансовых афер. Я, успев родить второго ребенка и получив высшее образование, не стала исключением из правил. Правду говорят, что первый печальный опыт не пугает. Я попробовала снова. Моя новая история вышла несколько странная, но такая типичная для того времени!
Правда, закончиться она могла уже в другом месте, не столь отдаленном…
Бизнес-ланч с благодетелем. Обольщение простушки…
…1 июня 2013 года, суббота.
Говорят, что идея получения прибыли из воздуха – вещь заразная, словно болезнь. Во всяком случае, в том тяжелом 1997 году, когда зарплаты еще не платили, но жизнь нужно было как-то налаживать, мой муж не собирался отказываться от любого возможного заработка. Я очень неудачно съездила в бизнес-тур в Венгрию, свои драгоценные триста долларов потратила до последнего цента на китайских складах, товар толком не продала – оказалось слишком дорого. Часть ушла на подарки. Поэтому, когда подвернулся случай, муж пристроил меня в соучредители к новому знакомому – бывшему стоматологу.
Сам он участвовать в предполагаемом бизнесе не мог – не хотел бросать работу в крупной кампании, в которую так удачно устроился. А я на тот момент оказалась ценной находкой для соучредительства – еще не понимала механизма доходности бизнеса, зато научилась быть хорошим исполнителем. Участие в семейном предприятии по пошиву платьев сделало из меня всего лишь работника, но еще никак не предпринимателя. При этом я оказалась обязательной, настойчивой, с редким умением говорить и договариваться. А что еще нужно было для такого предприимчивого авантюриста, каким оказался новый знакомый?
При первой встрече холеный и обходительный Владислав Олегович покорил меня своим умом, обаянием и красноречием. Он сразу показал нам с мужем свой офис – с помещением для аптеки, складом и тремя кабинетами, обставленными новой мебелью и необычным для того времени евроремонтом. Конечно, после бедного школьного быта (я устроилась работать учительницей без зарплаты, ее тогда не платили) с ломаными партами и синими коридорными стенами мне показалось, будто я попала во дворец.
Как выяснилось позже, ему в этом офисе не принадлежало ничего.
После беседы он пригласил нас на бизнес-ланч, сославшись на то, что позже очень сильно занят. И это новое слово, и само состояние неведомого ранее бизнес-ланча с кофе и недорогим пирожным, и непонятная занятость нового знакомого меня очаровали, словно недалекую деревенскую простушку – манеры залетного городского донжуана.
Уставшая от школьного однообразия и безденежья, я быстро уволилась, получила расчет и купила первые в своей жизни обтягивающие джинсы черного цвета. Они мне показались тогда достаточно консервативными и вполне приличными.