Не углубляясь в технические, политические и исторические подробности, констатируем только одно из следствий такого развития событий: в период с 1993 по 2013 год Россия, пользуясь этим техническим достижением СССР, «нанесла удар» по США двадцатью тысячами ядерных боеголовок! Выражение «нанесла удар» – это образное отражения того факта, что 500 тонн оружейного урана, из которого в СССР были изготовлены около 20000 ядерных боеголовок, оказались на территории США. Правда, уже в виде 14 446 тонн низкообогащённого урана по соглашению «ВОУ-НОУ»[45] или «Мегатонны в обмен на мегаватты» и принесли в бюджет России 13 млрд. долларов:
«суммарный доход российской стороны может достигнуть 17 млрд долларов США, а размер перечисленной в федеральный бюджет валютной выручки составит около 13 млрд долларов США».[46]
А в США этот российский «ядерный удар» привёл к тому, что
«В течение двух десятилетий до 10 процентов электроэнергии, произведенной в Соединенных Штатах, производилось на топливе, изготовленном с использованием низкообогащенного урана из программы «Мегатонны в обмен на мегаватты»».[47]
После окончания действия договора ВОУ-НОУ Россия продолжила поставки НОУ в США:
«до 2014 года поставки шли по договору ВОУ-НОУ, затем по коммерческим контрактам – с меньшими объемами, но высокой ценой».[48]
В итоге, как пишут военные эксперты,
«напряжённая работа с оружейным ураном России пошла на пользу, а в США благодаря ей ускорилась деградация атомной отрасли. Флагман американского обогащения – компания USEC, после работы программы ВОУ-НОУ находится в глубоком кризисе, а Россия по-прежнему почему-то обладает ещё почти 800 тоннами свободного оружейного урана».[49]
Так что сегодняшняя историческая действительность, в которой «генералы-ястребы» с обеих сторон снова втягивают отношения между нашими странами в область острого ядерного противостояния, с моей точки зрения, более всего соответствует именно абсурдности в констатации И. Бродского.
Забавно и примечательно, что тело самой мощной термоядерной бомбы перед употреблением её образа в качестве аргумента на переговорах российской стороны с иностранными делегациями, не начиняют дейтеридом лития, а, по логике абсурда, заботливо моют шваброй ☺:
00.03. Саров. Музей атомного оружия. Один из экспериментальных экземпляров самой мощной термоядерной бомбы «Кузькина мать».[50]
Но для меня острая фактология «атомной разведки» интересна не только сама по себе (интерес к «шпионским историям» столь же вечен, как и его предмет – разведка), но и в качестве источника эмоциональных вызовов, выявляющих человеческие характеристики. В общем-то, очевидно, что «частные обстоятельства» даже одного человека могут существенно влиять на ход глобальных событий.
Оказывается, механизм осуществления этой возможности основан на случайности в гораздо большей степени, чем предполагают сторонники исторического детерминизма. Осознание этой особенности исторического процесса является вторым смысловым пластом настоящей книги.
Ещё один смысловой пласт связан с тем, что Жорж Абрамович был евреем. Сегодня антисемитизм – не самый яркий элемент в спектре «антинациональных» настроений и нашего, и американского общества, но и сегодня этот социальный яд настолько опасен, что не обращать на него внимания нельзя, если мы хотим жить в гармоническом обществе.
А в жизни Жоржа Абрамовича, и в молодости в США, и в зрелом возрасте в СССР, «национальный вопрос» был одним из важнейших вопросов, решения по которому существенно влияли на судьбы людей. И судьба самого Жоржа Абрамовича и «извивы судеб» всех членов его семьи напрямую связаны с судьбами еврейства в XX веке.
Впрочем, разбор смысловой структуры – дело критика, а не автора. А для читателя важно, прежде всего, то, что невероятные перипетии судьбы Жоржа Абрамовича и его близких позволяют увидеть, как человеческая порядочность выживает в нечеловеческих условиях и как можно сохранить достоинство после неизбежных зигзагов жизненных компромиссов.
Мне кажется, что Жорж Абрамович не был ни героическим суперменом, ни удачливым персонажем в спектакле «Жизнь человека». Но смог сыграть свою роль в этом спектакле с потрясающей искренностью:
«Он человек был в полном смысле слова!».[51]
Я познакомился с ним более 50 лет тому назад, и наше общение было сугубо человеческим в различных, как теперь говорят, форматах: я был его студентом, его коллегой по работе, другом семьи. И это общение оставило глубокий след в моей памяти – Жорж Абрамович стал для меня образцом порядочности и житейской мудрости.
Так сложилось, что после его смерти я стал биографом и его, и его семьи. Биография, как последовательность событий, в специальной теории относительности описывается понятием «мировая линия».
Как я теперь вижу, пучок мировых линий семейства Ковалей, возникший в конце XIX века на глухой окраине Российской Империи в местечковой еврейской общине заштатного белорусского городка Телеханы,[52] удивительно плотно переплёлся со жгутом мировых линий и человеческой цивилизации в целом.
Особенно тесно с нитями мировых линий таких стран, как, разумеется, США, а также Польши, Германии, Канады, Израиля, Аргентины и ряда других, но, прежде всего, с мировой линией той страны, в которой мы жили, и которую он сам считал своей – Советского Союза. Со всеми его плюсами и минусами.
Вопрос о родной стране для Жоржа Абрамовича, родившегося и выросшего в США, но большую часть своей долгой жизни прожившего в Советском Союзе и, после его распада, в России, конечно же, не был простым.
Рассмотрению сложностей, как юридических, так и психологических, будет уделено много внимания в настоящей книге. И с разных точек зрения могут быть получены разные ответы. Однако ясный итог размышлениям по этому поводу Жорж Абрамович подвёл сам на 90-м году жизни во время встречи со своими учениками в своей московской квартире. Вот как вспоминает об этом один из участников встречи – А. Э. Греф:
«В последнем разговоре с Жоржем Абрамовичем я спросил его (это я вспомнил точно), какую страну он считает своей родиной? Он ответил, что эту».[53]
Но это ответ 90-летнего Жоржа Абрамовича. А что бы он сказал в 40 лет? Я не уверен, что и ответ, и его мотивировка, были бы точно такими же…
Сегодня уже нет ни Жоржа Абрамовича, ни страны, которую он считал своею, а будущие историки, когда станет возможным предметно обсуждать роль разведчика Дельмара в судьбоносных для мировой цивилизации событиях создания ядерного оружия в США и СССР, вряд ли будут обладать личным опытом общения с ним и жизненным опытом существования в СССР. Советская эпоха вместе с «человеческим материалом», ею порождённым, уходит в прошлое стремительно. Вот почему столь важно провести этот анализ именно сейчас, силами людей, память которых содержит живое восприятие и личности Жоржа Абрамовича, и советской действительности.
Первым осуществил такую попытку В. И. Лота в серии своих статей и книг, посвящённых Дельмару.[54]
Эта серия сформировала первую публичную биографическую легенду о Жорже Абрамовиче. Исходная «tabula rasa» до того неизвестной страницы истории советского атомного проекта была заполнена живыми и яркими картинами необычного жизненного пути разведчика Дельмара, студента «Дмитрия М.», и, наконец, Героя России Жоржа Коваля. Лубочная простота и назидательность легко усваиваются, поэтому картины, нарисованные В. И. Лотой, прочно закрепились в общественном сознании того инициативного социального слоя, который углублённо интересуется отечественной историей на основании доступных литературных источников. Именно поэтому материалы В. И. Лоты будут подробно рассмотрены в настоящей книге.