Любопытство было частично удовлетворено, несильно уколов разочарованием, – ради этого пришлось тратить целый день. Хотя… Неотвеченным остался вопрос: а что, собственно, здесь тянули? Сомнений не было – что-то утопили и вытаскивали.
Блеклая поляна затоптанных следов, причудливой вязью написанная неизвестными, картину происшествия даже не приоткрывала. Было очевидно, что на более-менее сухое место, воспользовавшись тросами и лебедками, из болота вытащили как минимум два увесистых предмета, но кто тащил, и что именно вытащили, прочитать по следам упорно не удавалось. Дело усложнялось еще и тем, что все, что можно было затоптать, затоптал медведь, известным образом проявивший интерес к последствиям спасательных работ.
Некие сомнения и нелогичность происходящего были сразу отброшены. Ведь ну не мог же медведь тянуть веревку вместе со спасателями? Ну не мог, и все… хотя по следам выходило, что было именно так. Интерес проявить мог и в поисках съестного даже обязан. Так что проще было считать, что медведь – зверь любопытный, и наследил он, чуть позже, возможно, утянув с собой, чисто из вредности или любопытства, одну из веревок.
Но медведь есть медведь, и не меньше, чем триста килограммов злобного мяса, шатающиеся вокруг деревни и распугивающее дичь в вековых охотничьих угодьях, деду нужны были исключительно в тушёнке, жире, желчи и ковре из шкуры на полу, а не в живом и здоровом виде.
Неизвестные упорно тащили груз к деревне, а медведь крутился где-то рядом, далеко от них не отходя, так что и даже если им над ухом придется стрелять – за избавление от медведя еще спасибо скажут.
Помимо медведя с веревкой странно было все. Странно то, что, даже зная все потаенные тропинки, догнать тащивших тяжелый груз даже налегке не удавалось. Странно вела себя собака, обычно на следы каждого зверя реагирующая различным, давно деду ведомым, изменившимся поведением. Только не в этот раз. Медвежьи следы, отчетливо видимые, не вызывали у нее никакой видимой реакции. Равнодушно мазнула носом по заполненной зеленой водой отпечатку когтистой лапы, и всё! Остальные следы, путаной цепочкой уходившие кратчайшим путем к деревне, на подвиги собаку не вдохновляли. Ни тебе дрожи каждого напряженного мускула, ни тебе вздыбленной шерсти. Раньше такого пренебрежительного отношения к опасному зверю за собакой не отмечалось, и даже натоптавший вокруг заяц неизменно вызвал бы если не ажиотаж, то хотя бы волнение. Оставалась надежда, что внимание к медведю хоть как-то проявится по мере приближения к оному, иначе такое скрадывание с внезапно потерявшей профессиональные навыки собакой превращалось в затею уж слишком сомнительную. Такая повышенная осторожность скорости передвижения деду так же не добавляла.
– Цирк приехал, не иначе, – бубнил себе под нос дед.
За невеселыми мыслями не заметили, как добрались до места последней стоянки, с удивлением обнаружив оставленные вещи, чуть сдвинутыми со своих мест. Даже увесистый рюкзак, повешенный повыше от мохнатых мародеров, висел как-то не так. Догадка ледяным холодом обожгла мозг.
Уже трясущимися от негодования руками, расстегивая, как назло, заклинившие пластиковые замки, дед понял, что на его вещи покушались! Содержимое было тщательно обыскано, перемешано и по всем лесным законам осквернено! Хотя и пропало, в общем-то, только одно – литровая бутылка с настойкой! Патроны, еда, мыло, ложки, вилки, спички – все осталось на месте. Очевидно, что не медведь шуровал, – еда бы в этом случае исчезла, а бутылка осталась. Да и не смог бы медведь так аккуратно все разложить и на место повесить. Если бы не предшествующая безумная гонка за неведомыми гостями, бывший немного на измене дед возможно и не заметил бы ничего. Ох, и не хорошо они поступили, ох, не хорошо! Нужно даже сказать – зря! И на душе деда так пакостно теперь.
К удивлению деда, его собака беспокойства по поводу происходящего не проявляла. Ходила за ним хвостом и где-то даже удивлялась растущему дедову беспокойству.
Именно сейчас окончательно дозрела мысль: незваных гостей надо догонять, догонять любой ценой! И дело даже не в украденной бутылке, хотя именно кража и выводила больше всего. Дело в том, что все происходящее было как-то не так. Не вписывалось в логическую канву всей предыдущей достаточно долгой дедовой жизни. О том, кто тут так загадочно по лесу шастает, нужно знать обязательно. И желательно до того, как они дойдут до деревни, ну это уже так, на всякий случай. Благо, что возможность значительно срезать часть пути, пройти лощиной и достойно встретить любителей халявной выпивки у знающего местность как свои пять пальцев деда имелась. Было и подходящее местечко для того, чтобы уверенно организовать место импровизированной засады.
Ну что ж, придется пробежаться, будем надеяться, что у собаки проснется утраченная совесть, и хоть какой знак о возможной опасности она подаст.
Несмотря на приложенные усилия, пренебрегая возможной опасностью и ломоту во всем теле от ускоренного марша по пересеченной местности, к заветному месту возможной засады удалось выйти только к вечеру, когда уже начинало темнеть.
Городить хорошо замаскированную засидку уже не было сил, тут бы отдышаться и унять дрожь в руках. Наскоро оценив пути возможного прохода гостей, улегся как есть под наискось обломленную старую сосну, выбрав место посуше, воспользовавшись естественной амбразурой, удачно образовавшейся между деревом и землей. О том, что возможно придется стрелять, думать не хотелось.
Времени успокоиться, отдышаться и унять дрожь в руках оказалось достаточно. Но и стемнело уже так, что намеченные ориентиры в секторах наблюдения еле просматривались. Глаза приходилось сильно напрягать. И надеяться на слух.
К удивлению деда, собака не подвела, хотя и отреагировала странно, когда седьмым или десятым своим чутьем что-то там уловила в дрогнувшем эфире готового отойти ко сну темного леса.
Неизвестно откуда приблудившийся барбос давно охотился с дедом, неожиданно, вопреки своему явно дворовому происхождению, недюжинный талант к охоте в любом её проявлении. Найти, удержать, выгнать зверя на стрелка – всему пес научился сам. Как? Загадка. Но самое главное, между дедом и псом установилось то взаимопонимание, которое оттачивается годами и встречается… между друзьями, коллегами, соратниками? Вряд ли есть слова, которые могут описать то единое целое – взаимопонимание и собачье повиновение, которое образовалось и окрепло за время совместных походов и охот.
Когда пес подскочил и с лаем скрылся в ближайших кустах, дед был сильно озадачен. Обычно, по интонации лая можно было легко определить, кого пес поднял, что делает: гонит или удерживает. А самое главное, представляет ли угрозу то, что нашел он, наткнувшись во время своего, казалось бы, бессмысленного хаотичного бега по окрестным лесам.
В этот же раз удивлению не было предела, лай был… веселым, да, иначе определения и не подобрать. Не было в нем как надрыва и ярости, свойственного при удерживании или преследования дичи крупной, так и яркого азарта, свойственного погоне за лесной мелкотой. Дед давно мог определить по лаю, с кем сцепился пес, с кем соревнуется в ловкости, хитрости и скорости: медведь, лось, заяц или лиса. Но тут… Загадок становилось все больше.
Казалось, что сам ночной лес скрадывает звуки, душит их в готовом появится тумане болотных испарений, и как бы собака не старалась, своим лаем показывая месторасположение и скорость движения гостей, в пределах видимости они появились совсем не там, где ожидал их появления дед. Срочно пришлось менять место засидки, и пока, забыв о скрытности, дед менял свое местоположение, неведомые гости под аккомпанемент задорного лая практически скрылись из виду. Рассмотреть их не удавалось, только на грани видимости кто-то что-то тащил, качались кусты, трещали тонкие засохшие деревья, мелькали то один, то два ящика загадочного назначения. И, несмотря на то, что окончательной ясности с носителями ящиков не было, дед сделал то, что не делал до этого никогда.