Он родился с этим даром, способностью понимать и предчувствовать их действия. Его добычей были неуловимые нарушители закона, чьи жестокие преступления повергали в ужас офицеров полиции, которые приезжали в Виргинию, в Академию ФБР, даже из-за границы, чтобы посоветоваться с ним. Бентон Уэсли в строгом костюме, с внушительным золотым кольцом на пальце, знаменитый начальник штаба.
Говорили, что в показаниях, в леденящих душу фотографиях, Бентон мог увидеть что-то, чего никто не замечал. Словно требовалось найти какой-то волшебный приз, вырвать его из темноты, из холодного пространства, где единственными звуками были зловещие голоса, шуршание бумаги, приглушенные выстрелы где-то вдалеке. Миром Бентона во время его службы в ФБР являлось старое бомбоубежище Эдгара Гувера, душный бункер под землей, где соединялись трубы, ведущие из туалетов Академии. Очень часто они протекали, и маленькие капли стекали по бетонным стенам бомбоубежища, падали на протертый ковер.
Сейчас Бентону пятьдесят, он давно пришел к горькому выводу, что к составлению психологического портрета преступника психология не имеет никакого отношения, сейчас больше ценятся теории столетней давности, непрофессиональные и примитивные.
Академия ФБР превратилась в рекламу, в надувательство, это еще одна уловка, чтобы вытянуть побольше денег у государства. Его бесит эта пафосность, он не может смириться с тем, что люди не понимают, чем он занимается, не придают этому никакого значения. Его работа стала избитым клише Голливуда, основанным на устаревшей науке о поведении человека, на небылицах и дедуктивных предположениях. Сегодняшняя теория по выявлению преступников не индуктивна. Она обманчива так же, как физиогномика и антропометрия, как древняя нелепая вера в то, что убийца похож на неандертальца, и его можно определить по размеру черепа и длине рук. Для Бентона прийти к выводу, что дело его жизни превратили в шутку — все равно, что для священника перестать верить в Бога.
Неважно, что говорят, неважно, что показывает статистика и эпидемиологические данные, что утверждают мудрые специалисты. Единственная постоянная величина — это изменение. Сегодня люди совершают гораздо больше преступлений, грабежей, изнасилований, похищений, терактов, обычных бесчестных, эгоистических поступков по отношению к любому живому существу. Эта мысль не оставляет Бентона в покое, а времени на размышления у него много. Макс наверняка считает Бентона, имени которого он даже не знает, каким-нибудь профессором в Гарварде или Технологическом институте, эдаким снобом-интеллектуалом, начисто лишенным чувства юмора. Ему не уловить остроумия и иронии Бентона, которыми тот славился, когда был знаменит, теперь эти времена прошли безвозвратно.
Макс больше с ним не разговаривает, только берет деньги и демонстративно отсчитывает сдачу, прежде чем отдать ее этому «Scheifie Arsch» [9]вместе с сырной пиццей, содовой или крекерами.
Он всегда ищет повода о нем поговорить.
— Опять купил свои крекеры, — сказал однажды Макс Носмо Кингу, молодому человеку, развозившему еду. Своим оригинальным именем тот обязан матери, которая увидела, как двери в роддом разделили надпись «No Smoking» [10] .
— Он там, — Макс махнул сигаретой на столик под сводом старых дубов, — ест крекеры и таращится на этого воздушного змея, — он вытянул руку, указывая на красного изорванного воздушного змея, зацепившегося за ветки. — Как будто это новый природный феномен или знак свыше. Может, НЛО?
Носмо Кинг остановился с бутылками минеральной воды в руках и, щурясь от солнца, посмотрел в указанном направлении.
— Помню, как это меня раздражало в детстве, — сказал он. — Только купишь себе нового воздушного змея, как через пять минут тот уже болтается на телефонных проводах или на дереве.