Кое-как я смог развести костёр у входа и стал с любопытством осматривать пещеру. Никто из парней в деревне не был здесь. Но я не буду хвастаться, когда вернусь. Могут решить, что и я проклят, раз провёл ночь в таком месте.
Пещера была не очень большая. Вряд ли здесь могла поместиться целая сотня людей, даже если по большей части это были дети. Но следы копоти на стенах и потолке присутствовали. Однако, должны же были остаться кости или что-то такое. Движимый всё тем же любопытством, я подобрал из костра горящую ветку и пошёл бродить по пещере в поисках улик. Костей я не нашёл, зато в куче камней у дальней стены, где я немножко порылся, обнаружил камень странной круглой формы. Он был лёгким и даже будто бы слегка светился. Я не мог поверить своим глазам. Я никогда раньше не видел яиц драконов, только слышал о них от своего деда, но это было оно, я был почти уверен.
Чтобы проверить свою догадку, я бегом бросился к костру и положил яйцо в огонь. Яйца драконов могут храниться очень долго, сотни лет. Лишь огонь может заставить скорлупу треснуть. Интересно, сколько лет оно пролежало здесь? И ведь никто его до сих пор не нашёл.
Я сидел и смотрел на огонь, пока сон не сморил меня.
Проснулся я перед рассветом от странного треска. Костёр уже догорел, а яйцо на углях было покрыто трещинами, и кто-то скрёб его изнутри. Я бы завопил от восторга, если бы у меня не перехватило дыхание. Наконец, кусок скорлупы отломился, и на свет вылезла длинная мордочка с раздувающимися ноздрями. Трясущимися руками я помог разломить скорлупу и увидел его. Дракон был похож на крупную ящерицу с крылышками. И он был фиолетовым.
За всю свою жизнь я видел драконов всего пару раз, парящими высоко в небе. В наших краях они редкость. Но дед рассказывал мне, что драконы бывают серыми или зелёными, иногда коричневыми или золотистыми. А этот был тёмно-фиолетовый. И сразу же, как только я протянул ему руку, цапнул меня за палец.
Моя бабушка была не из наших краёв. Когда она была ещё девочкой, в её стране шла война. Её родители бежали, позже осели в нашей деревне. Я спросил бабушку, как на её родном языке будет «фиолетовый». Она ответила – «парс». Так я и решил назвать своего дракона.
Парс прожил в Проклятой пещере всё лето. Я бегал туда каждый день, таскал ему еду и молоко. Он ел всё, даже овощи. И быстро рос: уже через месяц он доставал мне до колена, а через три был мне по пояс. К тому времени он уже вполне сносно летал и мог выпускать пламя. Несколько раз даже подпалил мне волосы.
Каждый день он ждал меня возле входа в пещеру и, наверно, даже радовался, когда я приходил. По крайней мере, он больше не пытался меня сожрать.
А мне нравилось наблюдать за ним. Он был красив и грациозен. В нём чувствовалась мощь, хоть он и был ещё ребёнком. И я смотрел, как он парит в воздухе, как солнце отражается от его чешуи. Как пролетая над озером, он легко подхватывает когтистой лапой рыбу, которая неосторожно плавала близко к поверхности. А потом он бросал её мне. Видимо, это было проявлением дружеских чувств.
Но в начале осени наша дружба закончилась.
Мы лежали на краю поляны в тени старого дуба: Парс, растянувшись на всю длину, а я – прижавшись к его тёплому боку. Вдруг где-то раздался крик, и мой дракон резко поднял голову. Через секунду поляну накрыла тень, и на землю тяжело опустился ещё один дракон. Он был огромен и выглядел так… величественно, что я не мог отвести взгляд. Его чешуя блестела на солнце золотым.
Дракон опустил морду и издал длинный высокий звук, как будто заскулил. Парс вскочил, и я чуть не упал. Он осторожно подошёл к большому дракону, они обнюхались, немножко поскулили на своём, драконьем. Затем золотой дракон расправил крылья, взмахнул ими и поднялся в воздух. Парс сделал то же самое. Они покружили в воздухе какое-то время и улетели. А я стоял на краю поляны и плакал.
Когда Парс улетел, я прождал его возле пещеры двое суток в надежде, что он вернётся. Я ходил туда каждый день всю осень. Мне бы радоваться, что он нашёл себе семью, своего сородича. Но мне было больно и обидно, что он так легко меня бросил, ведь мы столько времени провели вместе.
Но уже прошло около тридцати лет с тех пор. Я вырос, и события моего детства не тревожат меня. Может, я бы и вовсе забыл об этом, если бы не случай, который произошёл совсем недавно.
Времена стали неспокойными, правители сменяли друг друга с необычайной скоростью, стало непонятно, что кому принадлежит, поэтому разбойничьих банд развелось как крыс. И вот, напали и на нашу деревню разбойники. Все, кто мог сражаться, защищали дома как могли. Я лично при помощи топора уложил троих, но мы всё равно проиграли. Всех жителей согнали перед часовней, и бандиты собрались тут же, насладиться зрелищем массового убийства прежде, чем отправиться грабить наши дома и развлекаться с женщинами.
Всех мужчин выстроили в ряд, и я уже попрощался с жизнью, как вдруг услышал крик в небе. Я поднял голову и увидел его. Огромный фиолетовый дракон. Это был Парс, у меня не было сомнений. Он парил прямо над нами, изредка лениво взмахивая крыльями. Все зачаровано смотрели на него, задрав головы.
Пролетая над толпой разбойников он выпустил по ним струю пламени.
Что было дальше трудно описать. Ругань бандитов, крики толпы. Дракон, атакующий разбойников с воздуха, и люди, решившие не упускать второй шанс защитить себя и свою деревню.
В итоге мы победили, а Парс улетел. Не знаю, решил он вмешаться, потому что увидел меня, или же это был приступ несвойственного драконам человеколюбия. Тем не менее, я был рад, что снова увидел его. И, кто знает, может, мы встретимся с ним когда-нибудь ещё раз.
Клятва на крови
Максим неподвижно сидел на кухне, глядя в распахнутое окно. Курил любимые сигареты своего друга, которого похоронил сегодня. Окурки уже не помещались в пепельницу и сыпались из неё на стол, как из рога изобилия. Пил водку прямо из горла. Боль утраты словно пульсировала в его теле вместе с кровью. Старинные часы били полночь. Их звон напоминал о времени и о том, что для Никиты оно прекратило свой неумолимый бег. Больше всего на свете он хотел, чтобы сейчас Никита постучал в открытую входную дверь и произнёс слова, которые доводили буквально до бешенства в ещё совсем недавнем прошлом: «Тук-тук-тук, можно?». Сейчас он был готов отдать жизнь только за то, чтобы хотя бы ещё один раз услышать эти слова. Его сердце сжалось, и новая волна боли обрушилась на его тело. Схватив нож он сильно и резко полосонул себя по руке в надежде, что физическая боль хотя бы ненадолго затмит боль утраты. Это не помогло. Он подскочил к окну и что было сил прокричал:
– Как ты мог уйти?! Ты забыл?!
«Пусть мы с тобою не родня, но клятва крови навсегда связала нас. Отныне братья мы с тобою. И эту красную луну берём в свидетели и сёстры». Это была их детская клятва. Одиннадцать лет назад они порезали себе пятки и поклялись, что будут всегда братьями и всегда вместе идти одной дорогой, буквально «по пятам». Красную луну в ту ночь они приняли как знак.
Ветер резко поменялся и унёс туман воспоминаний вместе с последней листвой. Полная луна была алого цвета, как тогда. Она скорбно светила сквозь тонкие ветви верхушек уже совершенно голых деревьев. Ему казалось, что их названная сестра разделяет его скорбь. Его кровь текла по подоконнику и под окном быстро образовывалась лужа. Он услышал знакомый свист. Моментально он рухнул животом на подоконник и посмотрел вниз. Перед подъездом стоял Никита и докуривал. Он стоял в небольшой луже крови. К горлу подкатил комок, Максим хотел закричать. Однако вместо крика наружу вырвались два литра водки, которые он выпил за этот вечер.