– И зачем же нам такая книга? – вдруг забубнила та. – Еще увидит кто, может, роман про графиню лучше возьмем?
– Сними передник и заверни книгу в него, – почти ласково произнесла Агнес, уже предвкушая, как будет разбивать лицо служанке. – И не перечь мне, пожалуйста.
Она снова повернулась к продавцу:
– А скажи мне, человек, кто изготавливает стеклянные шары… где мне такой купить?
– Стеклянные шары? – не понял Ганс Эгельман.
– Да, стеклянные шары, в которых якобы что-то можно увидеть, – продолжала девушка.
– Вы говорите про хрустальный шар, что зовется ведьминым оком?
– Наверное, – кивнула Агнес.
– Госпожа, такие опасные вещи вы в книжных лавках не сыщете, – с придыханием и тихо говорил книготорговец. – Их можно только у звездочетов искать или у алхимиков. То вещь чародейская, опасная. Где такую искать, может только Удо Люббель знать. Он знаток всего тайного.
– А ты его хорошо знаешь? – спросила девушка задумчиво.
– Не знаю и знать не желаю, говорят, за ним страшные дела водятся, о которых доброму человеку даже слышать не хочется.
– И кто ж это говорит? – не отступалась Агнес.
– Стэфан Роэм, книготорговец из Хоккенхайма. Я с ним давно в переписке состою. Он мне про Люббеля и писал, говорил, что у него любые книги можно найти, – охотно рассказывал Ганс Эгельман.
Он все готов был рассказать, лишь бы эта неприятная дева побыстрее ушла из его лавки.
– Значит, только Удо Люббель из Ланна? – переспросила она задумчиво.
– Да, госпожа, только Удо Люббель из Ланна.
– А рассказать мне про него может только Стэфан Роэм из Хоккенхайма.
– Он сведущий человек. Его лавка находится на улице Мыловаров.
– Что ж, ладно, прощайте, – сказала девушка, направляясь к выходу, и служанка пошла за ней, неся тяжелую книгу, завернутую от глаз людских в передник.
– Госпожа, – вдруг робко окликнул Агнес книготорговец.
Она повернулась к нему, улыбаясь заранее, ибо знала, о чем он сейчас говорить станет:
– Ну?
– Госпожа, – начал Ганс Эгельман, чей страх был отчасти побежден жадностью, – книга сия обошлась мне недешево.
– Ты же сказал, что купил ее выгодно!
– Да, но… – Он начал делать жалостливое лицо и протягивать к ней руку, словно хотел милостыню просить.
– Сколько же ты за нее хочешь? – поинтересовалась девушка, все еще улыбаясь.
– Полагаю, что сорок два талера будет честной ценой.
Астрид фыркнула от возмущения. Ее лицо искривилось.
Но ее госпожа даже не взглянула на служанку.
– Сорок два талера? Всего-то? Хорошо, – вдруг сказала она, продолжая улыбаться. – Приходи в трактир «У пьяной монашки», спросишь там господина моего Иеронима Фолькофа, рыцаря Божьего, которого люди прозвали Инквизитором, скажешь, что продал мне эту книгу. Попроси плату у него. Он человек честный, он тебе воздаст по справедливости.
И она засмеялась. Ах, какой он был забавный, этот старый дурак.
– Господин Иероним… – Книготорговец запнулся.
– Фолькоф, рыцарь Божий, по прозвищу Инквизитор, – напомнила ему Агнес, все еще смеясь, – да поспеши, не иначе как завтра мы съедем к себе в поместье.
Она все еще смеялась, толкая дверь на улицу. Вышла на свет и задышала легко и глубоко, так ей было хорошо на душе, не хуже, чем в тот раз, когда она ночью говорила с той красивой женщиной в Хоккенхайме, которая называла ее сестрой. А может даже и лучше. И пошла она радостная, изредка поворачиваясь и гладя на свою служанку. Придумывая и предвкушая, как будет эту корову приводить к повиновению. И от этого предвкушения Агнес радовалась еще больше. Она шла по засыпанным золой улицам, подобрав юбки, и буквально цвела от счастья. И многие мужчины, и старые, и молодые, смотрели на нее с алчным мужским интересом, и девушка видела это, и от этого становилась еще счастливее.
Глава 10
Фриц Ламме сидел в трактире и пил пиво. Мало того, что сидел и ничего не делал, так еще каких-то двоих прощелыг угощал. Сидел важный, в доброй и чистой одежде, рассказывал им, как хорошо он устроился. И что теперь ему день и ночь за деньгой гоняться нет нужды, и что господин платит за корм и ночлег, одежду дает хорошую и дает денег столько, сколько нужно. А все отчего? А все от того, что он, Фриц Ламме, очень нужный и полезный человек. Вот так-то! Собутыльники – один щетиной зарос, шляпа надвинута на глаза, другой лысый и лопоухий, оба мрачные, в ношеной одежде, – слушали его, завидовали, пили пиво. А тут и хозяин появился.
– Сыч, опять бездельничаешь? – съязвил кавалер, входя в трактир. Он остановился, поглядел на собутыльников Сыча пристально и спросил: – Вы никак кого зарезать задумали?
Максимилиан, что шел следом за кавалером, засмеялся. И вправду, уж больно вид этой троицы настораживал. Разбойники, да и только.
Сыч руками замахал:
– Да что вы, экселенц, это ж люди моего цеха, судейские!
– А на вид разбойники с большой дороги, – заметил Максимилиан.
– Это все от того, что у судейских жалованье скудно, а жизнь тяжелая, – пояснил Фриц Ламме.
– Ясно, вот тебе дело, чтобы не сидел, – сказал Волков и кинул Сычу талер. – Обыщи хоть весь город, но найди купца, что кофе торгует, я как у герцога его почуял, так забыть не могу. Не может быть, чтобы в таком городе хоть у одного купца кофе не было. Знаешь, что такое кофе?
– Знаю, – сказал Сыч, поймав деньгу, – жижа вонючая.
– Верно, иди и найди мне этой жижи, да смотри, торгуйся. Сразу не бери.
– Сейчас сделаю, экселенц, – обещал Фриц Ламме, вставая из-за стола и на ходу допивая пиво. – А что, мы сегодня не уедем?
– Нет, завтра, – отмахнулся Волков и пошел с Максимилианом на задний двор, проверять пистолет. А Сыч со своими новыми приятелями пошел в город искать господину этот дурацкий кофе.
Кавалер уселся на колоду, что стояла на заднем дворе. Максимилиан принес порох, а пули нашлись в мешочке, что лежал в ларце, в специальном отделении.
Зарядили пистоль, взвели ключом замок. Кавалер оттянул пружину:
– Ну, куда стреляем?
Максимилиан сбегал в конец двора, вытянул из поленницы большое полено:
– Пойдет?
– Ставь!
Из задней двери трактира лакеи и повара высовывали головы – посмотреть, что там задумали господа.
Максимилиан отбежал от полена, Волков поднял оружие, прицелился. Нажал спуск. Колесико завертелось с бешеной скоростью, с писком высекая струйку белых искр прямо на полку с порохом. И не успел он моргнуть, как пистолет звонко бахнул. Палено качнулось и упало.
– О, о! – восклицали зеваки, восхищаясь точностью кавалера.
– Дьявол! – Сам кавалер тем временем восхищался оружием. Он с интересом разглядывал пистолет. – А ну-ка, Максимилиан, заряжайте еще!
– Вам понравилось? – спросил юноша, забирая оружие.
– Удивительно. Вы понимаете, что это значит?
– Нет, а что?
– Секунда, мгновение, всего мгновение – и выстрел! И стрелял я одной рукой. Второй можно держать повод коня, или щит, или секиру, да что угодно!
– Удивительное оружие, – согласился Максимилиан. – Зарядить?
Кавалер кивнул и на радость зевкам успел выстрелить еще один раз, прежде чем на дворе появился брат Ипполит.
– Ну, – спросил его Волков, поигрывая оружием, – нашел, где живет землемер?
– И искать не пришлось, он на почте служит, там и место у него, – ответил монах. – Я ему сказал о деле вашем, так он сам вызвался к вам прийти.
– Вот как, и где он?
– В трактире, ждет, пока разыщу я вас.
…Волков сразу понял, кто перед ним, – понял с первого взгляда. Большой берет, видавший виды и давно уже без перьев. Широкие «резаные» штаны на яркой подкладке, чулки штопаные, ветхая, некогда яркая куртка и стоптанные башмаки. Меч.
А на лице от вмятой правой скулы, через всю щеку до уха – длинный, глубокий, старый шрам.
Землемер поклонился, не снимая берета. Кавалер кланяться не стал, пальцем постучал себя по правой скуле, намекая на собеседника, и спросил:
– Пика?
– Именно так, господин.
– Вы из ландскнехтов?
– Имел честь стоять под знаменами императора, – не без гордости отвечал землемер.
– Были на юге?
– Четыре компании на юге, одна компания на севере против еретиков и одна здесь, в предгорьях, против горной сволочи.