Где возле офиса рос ильм, огромный и старинный,
Народ, рядом живущий, дерево то сторонился
И говорил, что оно в бедах и во зле повинно,
И нужно жертвоприношенья ему делать часто,
Иначе не заладится жизнь и несчастья будут,
Оно судьбой живущих всех здесь управляет властно,
Пройдёт сто лет, а жертвы приносить все не забудут.
Но Ван Ду был по поводу того другого мненья,
Сказав, чтоб жертвы больше дереву не приносили,
Что это – суеверие людей и заблужденье,
И отказался жертвовать, его как не просили.
Подумал он, что бес тайно тем деревом владеет,
Живёт в нём, принимает жертвы, пьёт, жрёт, бодр и весел,
Поэтому на жителей влияние имеет.
И чтоб пресечь его власть, зеркало на нём повесил.
А ночью во вторую стражу шум он друг услышал,
Раскаты грома словно возле дерева гудели,
Он встал, оделся, во двор здания поспешно вышел,
Увидел, вокруг древа кольца пламени горели.
Во тьме как будто штормом сильным дерево качало,
И блики ввысь то поднимались, вглубь то уходили,
Наутро сразу стало ясно, когда рассветало:
Огромная змея лежала у корней, что были.
Сиреневая чешуя, хвост красный, лоб зелёный,
Рожка два на макушке, и написано «Князь» было,
Змеиный торс в местах был многих в ранах, опалённый,
Как видно, зеркало той ночью ту змею сразило.
Увидев ту змею, чиновники все поразились,
Ван Ду им приказал, то вырвать дерево с корнями,
Когда упало дерево, ходы под ним открылись,
Где мёртвая нашлась змея-царица меж камнями.
Сожгли обе змеи, и все несчастья прекратились,
Ван Ду перевели в провинцию Хэбэй главою,
Где голод начался и все запасы истощились,
Народ страдал, измученный весь голодом, нуждою.
10
В Пучжоу и Шаньчжоу эпидемия возникла,
Семья Чжан Лун-цзу из Хэбэя Ван Ду подчинялась,
(Двенадцать человек), вся, заболев, в жару металась,
Ван Ду отправился к ним, новость лишь его достигла.
Взяв зеркало, пришёл к ним, а они уж умирали,
Оставил его в доме их, к себе сам возвратился,
А утром уже все здоровыми в их доме встали,
О зеркале том слух сразу везде распространился,
Все стали к Чжану приходить, и зеркало лечило,
Болезнь их тут же исчезала, и все говорили:
– "Мы видели, как ярко в их семье что-то светило,
И душу согревало, все болезни проходили.
Из места, там, откуда исходило то сиянье
Как будто льдом и холодом до пят нас обдавало,
Жар прекращался, понижалось чувство нагреванья,
А к вечеру всё проходило, лёгкость наступала".
Ван Ду считал, что зеркалу вреда то не наносит,
Позволил Чжану всех людей леченьем заниматься,
Считая, что оно в леченье пользу всем приносит,
И думал так, что это долго будет продолжаться.
Однако, как-то вечером произошло событье,
Когда вернули зеркало, и Ван, в футляр влагая
Его, услышал странный звук, и родилось открытье:
В том самом зеркале как бы душа была живая.
На следующий день всё то же с ними повторилось,
Ван услыхал звенящий тон, который долго длился.
Как будто с зеркалом что-то внутри его творилось,
Ван, слушая, как зеркало звенит, дивился.
А утром Чжан Лун-цзу сказал ему со страхом робко:
– «Ночь прошлую пришёл ко мне во сне мудрец печальный,
В змеином теле с головой дракона, как коробка,
В одежде красной, и стал говорить необычайно:
– «Я – зеркала дух, Драгоценностью зовусь Небесной,
В твоём я доме волшебство своё распространяю,
И почитаем всех людей любовью, всем известной,
Я должен вам признаться в том, что я здесь совершаю.
Секретом этим с господином Ваном поделитесь:
Народ ваш провинился, Небо кару посылает,
Болезнь эту, которой вы сейчас болеть боитесь,
Но Небо справедливо за грехи ваши карает.
11
И почему спасать я должен против Неба воли
Народ ваш? Через месяц, два, он сам станет здоровым,
Я ж, вас спасая, трепещу весь от душевной боли,
Меня б не мучали вы испытаньем своим новым»!
Узнал так Ван о сущности магической зеркальной,
Которая запечатлелась в глубине сознанья,
А через месяц всё сбылось, согласно предсказанью,
Народ стал выздоравливать вдруг волею сакральной.
В десятый год периода «Великие деянья» (614 г.)
Ван Цзи, брат младший Ду, домой со службы возвратился
Из Люхэ, где во время своей службы изменился,
Решив, свою жизнь посвятить приобретенью знанья,
Отречься от привычной жизни, в странствия пуститься.
Ван Ду старался дома удержать брата внушеньем,
Но никакие не удерживали убежденья,
Брат, слушая его слова все, начинал лишь злиться.
Тот говорил: «В империи сейчас всё неспокойно,
Кругом полно бандитов и смутьянов нехороших,
Ты беден, как сумеешь ты вести себя достойно?
Куда пойдёшь? Когда вдруг опустеет твоя ноша?
С тобой мы жили дружно, никогда не расставались,
И если ты уйдёшь, как будто, этот мир покинешь.
Когда-то в старину святые старцы направлялись
В места святые, их уж нет, и, как они, ты сгинешь».
В большом расстройстве посмотрел на брата, чуть не плача,
Ван Ду, не зная, как его дома оставить можно.
Он понимал, что в его возрасте с ним спорить сложно,
А переубежденье – непосильная задача.
– «Моё решенье твёрдое, – сказал Ван Цзи тут брату, -
Не сможешь изменить его ты никаким советом,
Ты оказался прав, я в этом мире не богатый,
Но ведь само богатство – в нас, а не лежит там, где-то.
Сейчас умнейший человек – ты, всей нашей эпохи,
Но, к сожаленью, не даёт тебе ум пониманья.
Ведь люди в нашей жизни все живут, как скоморохи,
И единицы лишь из них владеют высшим знаньем.
Конфуций говорил, и это каждый из нас знает,
И этим я могу сейчас с тобою поделиться:
«Обычный человек желания не выбирает».
А человеческая жизнь всего лишь сто лет длится.
12
Она через расселину в скале прыжку подобна,
Когда достигнешь, что желает сердце, рад до боли,
Когда ж поддержка рушится, жить не желаешь более.
Так что любая помощь при желании удобна.
Нетронуты желаньем лишь святые остаются.
Другие же горят желаньем цели достиженья».
И пронял Ван Ду, что они тут с братом расстаются,
И ему нужно дать напутствие и наставленье.
– «Прощаясь, – брат Ван Цзи сказал, – есть у меня желанье,
Вернее, просьба, дашь мне это зеркало в дорогу?
С ним буду приближаться к Истине я понемногу,
И накоплю в себе необходимые все знанья.
Ведь сущность зеркала, магического, необычна,
Она достичь поможет мне заоблачные дали,
Увидеть те места, какие люди не видали.
И испытать те чувства, кои людям непривычны».
– «Но разве для тебя могу я пожалеть чего-то»?! –
Сказал брат Ван Ду брату, зеркало передавая,
Тот, его взяв, тут же ушёл, промолвив тихо что-то,
Пошёл туда, куда хотел, куда ж хотел, не зная.
А летом в год тринадцатый «Великого деянья» (617 г.)
Ван Цзи назад вернулся в Чанъань с зеркалом чудесным,
Преодолев за время то большие расстоянья,
Соскучившись по достопримечательностям местным.
Сказал он брату: «Зеркало, и впрямь, та драгоценность,
Которую беречь должны мы как зеницу ока,
В пути я только понял его истинную ценность,
Поэтому вернулся раньше нужного мне срока.
Когда расстались мы, отправился я сразу в горы,
В предгорье близ Соншань на Шаоши гору поднялся,
Открылся вид там перед восхищённым моим взором,
Полдня на камне я сидел, пейзажем любовался.
Прошёл мост каменный, у алтаря остановился,
Уже смеркалось, подошёл к скале я одинокой,
Была пещера с гротом там в расщелине глубокой,
Где было человек пять-шесть, и там я помолился.
В пещере опустился на пол, отдохнуть собрался.
В ночь лунную ещё два человека появились.
Один как иностранец был, и оба поклонились,
Уселись недалече, иностранец лечь пытался.
13
Он был худым, цвет карий глаз, с седою бородою,
Назвал себя он Горцем, был в халате полосатом,
Другой был маленький, но коренастый, пред собою
Держал мешок дорожный, и назвался Волосатым.
– «Кто вы, – просил, – и почему вы здесь остановились»?
– «Тот, скрытые следы кто ищет и всё замечает, -
Ответил я. Услышав это, горцы удивились,
Но подошли и угостить меня решили чаем.