– Что это она сказала про Близнецов? Моя мать в Риверране, разве нет?
– Во всяком случае, была. – Торос задумчиво потер подбородок. – Старуха упомянула о свадьбе. Ладно, там увидим. Лорд Берик найдет ее, где бы она ни была.
Вскоре после этого небеса разверзлись. Сверкнула молния, прокатился гром и хлынул проливной дождь. Карлица исчезла столь же внезапно, как и появилась, а разбойники принялись строить шалаши из веток.
Дождь лил всю ночь, и утром Нед, Лим и Уотти-Мельник встали простуженные. Уотти не удержал в себе завтрак, Неда бил озноб, и кожа у него стала влажная и холодная. Нотч сказал лорду Берику, что в половине дня езды к северу есть заброшенная деревня, где они найдут лучшее укрытие, чтобы переждать непогоду. Поэтому все снова расселись по коням и поехали вниз с холма.
Дождь шел не переставая. Они ехали через леса, поля и переправлялись через раздувшиеся ручьи, где бурная вода доходила лошадям до брюха. Арья подняла капюшон плаща и съежилась. Она промокла и вся дрожала, но решила не поддаваться простуде. Мадж и Меррит скоро раскашлялись не хуже Уотти, а бедный Нед становился несчастнее с каждой милей.
– Когда я надеваю шлем, дождь лупит по нему, и у меня от этого голова болит, – жаловался он. – А если его снять, волосы липнут к лицу и лезут в рот.
– Если волосы тебе так докучают, возьми нож и побрей свою дурную башку, – посоветовал ему Джендри.
Арья заметила, что он не любит Неда. Сама она находила оруженосца немного робким, но добрым мальчуганом, и он пришелся ей по душе. Она всегда слышала, что дорнийцы малы ростом, что они смуглые, черноволосые и черноглазые, но у Неда глаза большие и густо-синие, почти лиловые, а волосы светлые, скорее пепельные, чем медовые.
– Давно ты в оруженосцах у лорда Берика? – спросила она, чтобы отвлечь Неда от его страданий.
– Он взял меня в пажи, когда обручился с моей теткой. – Нед закашлялся. – Тогда мне было семь, а когда сравнялось десять, он сделал меня оруженосцем. Я однажды взял награду, наскакивая на кольца с копьем.
– Я копьем владеть не училась, но могла бы побить тебя на мечах. Ты уже убил кого-нибудь?
– Мне ведь только двенадцать, – опешил Нед.
«Я убила конюшонка, когда мне было восемь», – чуть не сказала Арья, но воздержалась.
– Но ведь ты бывал в битвах.
– Бывал, – без особой гордости подтвердил Нед. – У Шутовского брода. Когда лорд Берик упал в реку, я втащил его на берег и стал над ним с мечом, но сражаться мне не пришлось. Из него торчало сломанное копье, и нас никто не трогал. А когда мы построились заново, Зеленый Герген помог мне поднять милорда на коня.
После конюшонка в Королевской Гавани был часовой, которому Арья перерезала глотку в Харренхолле, и люди сира Амори в той крепости у озера. Она не знала, считать ли Виза, Чизвика и тех, кто погиб из-за Ласкиного супа, но ей вдруг стало очень грустно.
– Моего отца тоже звали Недом.
– Знаю. Я видел его на турнире десницы. Хотел даже подойти и поговорить с ним, но не нашел, что сказать. – Неда трясло под его промокшим бледно-лиловым плащом. – А ты была на турнире? Твою сестру я видел. Сир Лорас Тирелл подарил ей розу.
– Она мне рассказывала. – Арье казалось, что это было очень давно. – А ее подружка Джейни Пуль влюбилась в твоего лорда Берика.
– Он дал обещание моей тетке. Но это было давно, – замялся Нед, – до того, как он…
«…умер?» – мысленно закончила она, когда Нед, смутившись, замолчал. Копыта их коней чмокали по грязи.
– Миледи, – сказал наконец Нед, – у тебя ведь есть побочный брат, Джон Сноу?
– Он на Стене, в Ночном Дозоре. – «Может быть, мне следует отправиться на Стену вместо Риверрана. Джон не будет переживать, что я кого-то убила и что волосы у меня нечесаные». – Джон похож на меня, хоть он и бастард. Он ерошил мне волосы и называл маленькой сестричкой. – По Джону Арья скучала больше всего, и ей от одного его имени стало грустно. – А ты его откуда знаешь?
– Он мой молочный брат.
– Брат? – Арья не поняла. – Ты же дорниец – как вы с Джоном можете быть братьями?
– Я сказал «молочный брат». Когда я родился, у моей леди-матери не было молока, и меня выкормила Вилла.
– Какая еще Вилла? – растерялась Арья.
– Мать Джона Сноу. Он тебе разве не рассказывал? Она служила у нас много лет, еще до моего рождения.
– Джон не знал, кто его мать. Даже имени ее не знал. А это правда она? – спросила Арья, подозревая, что Нед над ней насмехается. – Если ты врешь, я дам тебе по носу.
– Его мать – Вилла, моя кормилица, – с серьезным видом подтвердил Нед. – Клянусь честью моего дома.
– Так ты знатного рода? – Глупый вопрос: конечно, знатного, раз он оруженосец. – Кто же ты?
– Миледи… – смутился Нед. – Я Эдрик Дейн… лорд Звездопада.
– Сплошные лорды да леди, – застонал позади Джендри. Арья сорвала с подвернувшейся ветки яблоко-дичок и запустила в него, целя в глупую бычью башку. – Ой! – Джендри схватился за глаз. – Больно. Разве леди кидаются яблоками?
– Смотря какие. – Арья уже раскаивалась, что подбила ему глаз. – Извините, милорд… я не знала.
– Это моя вина, миледи, – с изысканной вежливостью ответил Нед.
«Стало быть, у Джона есть мать, которую зовут Вилла». Надо запомнить и сказать ему, когда они снова увидятся. Назовет ли он ее опять «маленькой сестричкой»? «Я уже не маленький ребенок – придется ему придумать что-то другое». Может быть, в Риверране она напишет Джону о том, что сказал ей Нед Дейн.
– Был еще Эртур Дейн, – вспомнила она. – Его называли Мечом Зари.
– Сир Эртур был младшим братом моего отца, а леди Эшара – моей тетей. Только я ее не застал. Она бросилась в море с Белокаменного Меча, когда меня еще на свете не было.
– Зачем она это сделала? – поразилась Арья.
Нед замялся – может быть, он боялся, что она и в него чем-нибудь бросит.
– А разве твой лорд-отец о ней ничего не рассказывал? О леди Эшаре Дейн из Звездопада?
– Нет. Он ее знал?
– Еще до того, как Роберт стал королем. Она встретилась с твоим отцом и его братьями в Харренхолле, в год ложной весны.
– А-а. – Арье это ни о чем не говорило. – Но зачем она все-таки бросилась в море?
– От несчастной любви.
Санса на этом месте вздохнула бы и уронила слезу, но Арье это показалось глупостью. Неду она, однако, этого не сказала – ведь речь шла о его родной тетке.
– А кого она любила?
– Может быть, мне не следует… – заколебался Нед.
– Расскажи!
– Тетя Аллирия говорит, что леди Эшара и твой отец влюбились друг в друга в Харренхолле.
– Неправда. Он любил мою леди-мать.
– Я уверен, что любил, миледи, но…
– Ее одну.
– А бастарда своего он, видимо, в капусте нашел, – ввернул сзади Джендри.
Арья пожалела, что у нее под рукой нет другого яблока.
– Мой отец был человек чести, – сердито выпалила она. – И мы, между прочим, не с тобой разговариваем. Отправляйся лучше в Каменную Септу и позвони в колокола той своей девицы.
Джендри пропустил совет мимо ушей.
– Твой отец своего хотя бы вырастил, не то что мой. Я даже имени его не знаю. Небось какой-нибудь забулдыга из тех, что мать приводила домой из кабака. Когда она злилась на меня, то говорила: «Будь твой отец тут, он бы шкуру с тебя спустил». Только всего я о нем и слышал. – Джендри плюнул. – Если б он сейчас здесь оказался, я бы сам с него шкуру спустил. Только он, поди, уже помер, и твой тоже помер, так какая разница, с кем он спал?
Арье, однако, была разница – она и сама не знала, почему. Нед попытался извиниться за то, что ее огорчил, но она, не слушая его, ударила лошадь каблуками и ускакала от них обоих. В нескольких ярдах впереди ехал Энгай-Лучник, и она, поравнявшись с ним, спросила:
– Правда, что все дорнийцы вруны?
– Тем и славятся, – ухмыльнулся Энгай. – Они, правда, говорят то же самое про нас, марочников, – вот и разберись тут. А в чем дело-то? Нед хороший парнишка…
– Он врун и дурак. – Арья съехала с дороги, перескочила через гнилое дерево и расплескала ручей, не обращая внимания на оклики разбойников. «Они тоже врут, все до единого». Не убежать ли? Но их слишком много, и они хорошо знают эти места. Зачем бежать, если тебя все равно поймают?