– Меня заботит не его репутация, а пятьсот человек его конницы. Ну а Вороны-Буревестники – на них какая-нибудь надежда есть?
– Нет, – напрямик ответил сир Джорах. – Этот Прендаль – гискарец, и у него, надо полагать, была родня в Астапоре.
– Жаль. Пожалуй, драться все-таки придется. Подождем и послушаем, что нам скажут юнкайцы.
Посланники Юнкая прибыли на закате: пятьдесят человек на великолепных вороных конях и один на большом белом верблюде. Их шлемы были сделаны вдвое выше голов, чтобы не помять замысловатые сооружения из намасленных волос. Свои полотняные юбки и рубахи они красили в густо-желтый цвет и расшивали плащи медными дисками.
Человек на белом верблюде назвался Гразданом мо Эразом. Худощавый и жесткий, он часто сверкал белозубой улыбкой – как Кразнис до того, как Дрогон сжег ему лицо. Волосы у него были уложены в торчащий надо лбом рог, токар обшит золотым мирийским кружевом.
– Древен и славен Юнкай, царь городов, – сказал он, когда Дени пригласила его в свой шатер. – Стены наши крепки, вельможи горды и свирепы, а простой народ не знает страха. В нас течет кровь древнего Гиса, империи, которая уже состарилась, когда Валирия еще пищала в пеленках. Вы поступили мудро, назначив переговоры, кхалиси. Здесь вам легкой победы не одержать.
– Все к лучшему – моим Безупречным не терпится подраться. – Дени взглянула на Серого Червя, и он утвердительно кивнул.
Граздан выразительно пожал плечами.
– Если вы хотите крови, она прольется. Мне сказали, что вы освободили своих евнухов, но Безупречным свобода нужна как телеге пятое колесо. – Граздан улыбнулся Серому Червю, но лицо евнуха осталось каменным. – Тех, кто выживет, мы опять возьмем в рабство и используем, чтобы отбить Астапор у черни. Вас мы тоже сделаем рабыней, не сомневайтесь. В Лиссе и Тироше есть веселые дома, где мужчины дорого заплатят за удовольствие переспать с последней из Таргариенов.
– Я рада, что вы знаете, кто я, – мягко заметила Дени.
– Да, я хорошо изучил дикий, бессмысленный запад. Это моя гордость. – Граздан примирительно развел руками. – Но разве нам необходимо говорить в столь резких тонах? С Астапором вы обошлись жестоко, но юнкайцы готовы вам это простить. Мы с вашей милостью не ссорились. Зачем вам терять свои силы у наших мощных стен, когда вам нужен каждый человек, чтобы отвоевать отцовский трон в далеком Вестеросе? Юнкай искренне желает вам удачи в этом деле. И я, чтобы доказать правдивость своих слов, привез вам подарок. – Он хлопнул в ладоши, и двое из его свиты внесли тяжелый кедровый сундук, окованный бронзой и золотом. Сундук поставили к ногам Дени. – Пятьдесят тысяч золотых марок, – небрежно бросил Граздан. – Мудрые господа Юнкая дарят их вам в знак своей дружбы. Дареное золото лучше добычи, взятой в обмен на кровь, не так ли? Я говорю тебе, Дейенерис Таргариен: бери этот сундук и уходи.
Дени откинула крышку своей маленькой, обутой в туфлю ногой. Сундук, как и сказал посол, доверху наполняли золотые монеты. Дени зачерпнула пригоршню и пропустила сквозь пальцы. Монеты сыпались, ярко сверкая, почти все свежей чеканки, со ступенчатой пирамидой на одной стороне и гарпией Гиса на другой.
– Красиво. Сколько же таких сундуков я найду в вашем городе, когда возьму его?
– Нисколько, ибо этого никогда не случится, – хмыкнул Граздан.
– Я сделаю вам ответный подарок. – Дени захлопнула крышку. – Три дня. На третье утро из города должны выйти ваши рабы. Все до единого. Каждый из них, будь то мужчина, женщина или ребенок, должен быть вооружен и иметь при себе столько еды, одежды, денег и товаров, сколько сможет унести. Все это они должны отобрать сами из имущества своих хозяев как плату за годы своего служения. Когда все рабы выйдут, вы откроете свои ворота и позволите моим Безупречным обыскать город с целью убедиться, что невольников в нем не осталось. Если вы сделаете, как я говорю, Юнкай не будет ни сожжен, ни разграблен, и вашим жителям не причинят вреда. Мудрые господа получат желанный мир и докажут, что их мудрость не пустое слово. Что вы на это скажете?
– Скажу, что вы не в своем уме.
– Неужели? – Дени пожала плечами и скомандовала: – Дракарис.
Услышав это слово, Рейегаль зашипел и пустил дым, Визерион щелкнул зубами, а Дрогон изрыгнул черно-алое пламя. Шелковый токар Граздана тут же воспламенился. Посол, вскочив, опрокинул сундук, и золотые марки рассыпались по ковру. Бранясь, он пытался сбить огонь рукой, пока Белобородый не окатил его водой из кувшина.
– Вы клялись, что не тронете нас! – воскликнул Граздан.
– Все юнкайцы так скулят из-за обгоревшего токара? Я куплю тебе новый… если вы пришлете мне своих рабов через три дня. В противном случае Дрогон поцелует тебя погорячее. – Дени сморщила нос. – Ты обмарался. Забирай свое золото и уходи, да позаботься, чтобы мудрые господа услышали мои слова.
Граздан мо Эраз погрозил ей пальцем.
– Ты пожалеешь, что насмехалась надо мной, шлюха. Твои ящерки тебя не спасут, вот увидишь. Если они приблизятся к Юнкаю хотя бы на лигу, мы наполним воздух стрелами. Думаешь, это так уж трудно – убить дракона?
– Труднее, чем рабовладельца. Три дня, Граздан. Скажи им об этом. К концу третьего дня я войду в Юнкай, откроете вы ворота или нет.
Когда юнкайцы покинули лагерь, уже совсем стемнело. Ночь обещала быть ненастной, без луны и звезд, и с запада дул холодный сырой ветер. «Славная темная ночь», – подумала Дени. Вокруг нее, на холмах и в поле, мелкими оранжевыми звездами светились костры.
– Сир Джорах, – сказала она, – позови моих кровных всадников. – Дени ждала их на груде подушек, окруженная своими драконами. Когда все собрались, она сказала: – Через час после полуночи можно начинать.
– Что начинать, кхалиси? – спросил Ракхаро.
– Атаку.
– Но вы сказали наемникам… – нахмурился сир Джорах.
– …что буду ждать их ответа завтра. Относительно ночи я ничего не обещала. Вороны-Буревестники будут спорить над моим предложением, а Младшие Сыновья напьются вина, которое я дала Меро, юнкайцы полагают, что у них в запасе три дня. Мы нападем на них под покровом этой темной ночи.
– Они вышлют разведчиков наблюдать за нами.
– В такой тьме разведчики не увидят ничего, кроме сотен горящих костров.
– Я с ними разделаюсь, кхалиси, – сказал Чхого. – Это не наездники, это рабы на конях.
– Правильно, – согласилась Дени. – Я думаю предпринять атаку с трех сторон. Твои Безупречные, Серый Червь, ударят на них справа и слева, а мои ко вобьют клин своей конницей в середину. Солдаты-рабы нипочем не выстоят против конных дотракийцев. Но я, конечно, еще юна и ничего не смыслю в военном деле, – улыбнулась она. – Что скажете вы, милорды?
– Я скажу, что вы сестра Рейегара Таргариена, – с грустной кривой улыбкой сказал сир Джорах.
– И к тому же королева, – добавил Арстан.
У них ушел час на то, чтобы обсудить каждую мелочь. «Теперь начинается самое опасное», – подумала Дени, когда ее капитаны отправились к своим войскам. Ей оставалось только молиться, чтобы ночной мрак скрыл их приготовления от врага.
Около полуночи ее испугал сир Джорах, ворвавшийся в шатер мимо Силача Бельваса.
– Безупречные схватили одного из наемников, который пытался проникнуть в лагерь.
– Лазутчик? – Это испугало ее еще больше. Если схватили одного, сколько могло проскользнуть незамеченными?
– Он утверждает, что принес вам дары. Это тот желтый болван с синими волосами.
«Даарио Нахарис».
– Хорошо, я выслушаю его.
Рыцарь-изгнанник ввел наемника, и Дени подумалось, что двух столь несхожих людей еще не бывало на свете. У тирошийца кожа светлая, у сира Джораха смуглая, один гибок, другой кряжист, у Даарио буйные кудри и нет растительности на теле, Мормонт лысеет, зато тело у него волосатое. И ее рыцарь одевается просто, а наряд другого посрамил бы даже павлина; впрочем, для ночного визита он накинул на свое желтое одеяние плотный черный плащ. На плече он нес тяжелый холщовый мешок.