«Я точно уже встречал эту девчонку, но где?»
– Тебя, растяпу, разве забудешь? Постоянно толкаешь меня, – возмутилась красавица. Она вскочила на ноги и стряхнула с коленей пожелтевшую хвою.
«Кого-то он мне напоминает? Вспоминай, Кирма, где ты видела этого парня раньше».
– А может, это судьба? – пошутил Ирим, отвлекая девчонку от раздумий. Он повёл носом.
В воздухе пахло ягодами и грибами, покрытыми вечерней росой. Мох отдавал плесенью и перебивал этот запах. Но в целом, это нисколько не испортило свежести вечнозелёного леса. Почву кое-где укрывал роскошным малахитовым покрывалом папоротник, разросшийся во все стороны. Его крупные нежные ветки только на вид казались хрупкими. На деле же, его листами можно покрыть крышу лесной времянки.
– Иди, ты, – посоветовала девушка. Она злилась в шутку, и делала вид, что осматривает местность.
– Не обижайся на меня. Я ведь не нарочно толкался. И не думал тревожить тебя, – примирительно произнёс парень. Он сидел на земле, подогнув колени и обхватив их руками.
– Да знаю я. И ты не обижайся. Я уж подумала, не орши ли объявились. Военные действия мне совсем ни к чему, – пояснила Кирма.
– О! Ты точно узнала бы орши, – заразительно рассмеялся парень.
– Ты прав, – улыбнулась дуворка. – Что ты здесь делаешь?
– Я гулял, но в этот раз зашёл далеко. Люблю лес, и почти что живу в нём. Мне здесь легко и спокойно. Я уйду, – пообещал Ирим и поднялся на ноги. Он уже собрался идти, когда незнакомка схватила его за рукав.
– Не торопись, я не гоню тебя, – произнесла дуворка. Она смутилась и быстро отвела руку за спину. – Об этом месте никто не знает. Я, как и ты, люблю тишину и покой. Вот и прихожу сюда частенько. Недавно у меня появился детёныш, и теперь я сбегаю его навестить.
– А почему твой ребёнок живёт здесь, а не дома? – недоумевал элли. Он чуть отошёл от дуворки и привалился плечом к тонкой ольхе.
– Ты не так всё понял. Смотри сюда, это питомец, – девушка раздвинула лапник, оттуда на них смотрел малютка гиппогриф. Он испугался громких разговоров и дрожал всем телом.
– Ого! – вымолвил элли, наклоняясь вперёд и рассматривая найдёныша.
– Я его нашла, когда охотилась. Домой взять нельзя, поэтому прячу здесь. Когда он подрастёт, улетит, – произнесла с грустью в голосе девушка. Она поманила детёныша к себе.
– Ты добрая! – похвалил парень.
– А ты? – спросила Кирма у элли, когда гиппогриф вышел из берлоги.
– А я – шалопай, – широко улыбаясь, пояснил Ирим. В его глазах промелькнула тень глубокой печали. Хоть парень и не подавал вида, но дуворка успела заметить за его показным весельем грусть.
– Как это? – удивилась Кирма. Она сейчас гадала про себя, чем так озабочен этот юноша.
– Да никак. Я не хочу жениться и не хочу работать. Сам не знаю, чего хочу. Только в лесу мне комфортно. Только соплеменникам этого не понять. Они всегда ругают меня, – вздохнул Ирим и присел перед гиппогрифом на колени, погладив перья на его голове. Тот радостно заворчал и прижался всем телом к тёплому, пахнущему лесом юноше.
– Не переживай. Просто не пришло твоё время. Чуть позднее, ты обязательно найдёшь своё место, – попыталась как-то подбодрить Кирма. Ей нравился этот юноша. Она чувствовала себя рядом с ним увереннее, ведь он подкупал своим чудаковатым характером.
– Что же, раз я нагло вторгся в твой уголок, давай знакомиться. Я – Ирим.
– А я – Кирма, дочь вождя Пуотса!
– О! Тогда тебе не пристало со мной водиться. Я из бедной семьи, – пояснил Ирим и опустил взгляд.
– И что же, ты не достоин общения?
– Ну, не знаю. Может, ты не захочешь теперь говорить со мной.
– Не глупи, парень, я не принцесса. Лучше помоги мне покормить малютку Якса.
– Красивую ты ему кличку придумала! – похвалил элли. Он взялся за мешок с пищей для питомца и раскрыл его.
Кирма усадила малыша к себе на колени и гладила его пушистые перья, в то время как Ирим угощал детёныша.
Чуть позже, когда они погуляли с Яксом и отвели того в убежище, Ирим вызвался проводить девушку до опушки.
– А тебе не пора возвращаться? – интересовалась девушка. – Путь назад не близкий.
– Нет, не пора. Я никуда не тороплюсь, – ответил Ирим. Он вышагивал рядом, такой статный, высокий, серьёзный, что Кирма начала немного терять суть разговора рядом с ним. В её сердце зарождалась тревога.
– А мне вот запрещено задерживаться. Отец у нас строгий, – поделилась дуворка. Она смотрела на Ирима, на его светлые гладкие волосы, на длинные ресницы и хмурые брови, и краснела.
– У вас? – переспросил элли, делая вид, что не замечает заинтересованный взгляд собеседницы.
Кирма удивленно взглянула в его глаза и не сразу сообразила, о чём идет речь.
– У меня есть сестрёнка, – опомнилась дуворка. – Она ещё маленькая, поэтому я не беру её в лес. За ней нужен глаз да глаз, а я сама люблю по сторонам повертеться. Однажды, когда была маленькой, я попала в страшный переплёт. Меня пытались поймать дети орши. Я теперь понимаю всю серьёзность такой ситуации, и никуда не пускаю сестру. В тот раз мне помогли мальчики племени элли, они прогнали тех мальчишек и помогли мне вернуться в лагерь.
– Той озорной малышкой была ты? – заразительно засмеялся Ирим. – Как же, как же, помню, как тогда сверкали пятки дикарей. А я всё думаю, где видел такую красавицу раньше. Эти чумазые щёки и взъерошенные волосы я часто вспоминал
– Скажешь тоже, – смутилась Кирма. – Тогда я была веснушчатой разбойницей, а сейчас я уже взрослая.
– Сколько лет твоей сестрёнке и тебе самой?
– Пять лет, – ответила Кирма. – А мне тринадцать. Через год отец выдаст меня замуж, а Риссу начнут обучать взрослым премудростям.
– Вот как?! А я у родителей один.
– А сколько тебе лет? – поинтересовалась Кирма, рассматривая хвою под ногами.
– Скоро исполнится четырнадцать. И я уже год, как должен быть женат, – поведал Ирим и замолчал.
– Спасибо тебе за моё спасение, – улыбнулась девчонка. – До сих пор вспоминаю тот случай, и меня пробирает страх. Орши были ещё совсем маленькие, а какие свирепые.
– Не бойся их. Вообще никого не бойся. Страх плохой союзник, – подбодрил Ирим собеседницу и замолчал.
Молча, они прошли немного, потом парень нарушил тишину.
– Кирма, можно я буду приходить к тебе? Помогу с Яксом, и погуляем по лесу. Здесь протекает речка. Она шире нашей, и должно быть, в ней больше рыбы. Я смог бы тебя научить её ловить.
– Рыбу? О, это интересно! До этого я никогда рыбу не ловила, – обрадовано пояснила девушка. Она теперь смотрела перед собой, сосредоточив взгляд на густых зарослях боярышника и калины. Их спелые рдяные ягоды оттягивали ветки к земле и постепенно опадали. Немного похолодало и в воздухе запахло тиной. Раскричались лягушки, заглушая разговор.
– Вот будешь рыбачить, и кормить Якса, – громче обычного произнес элли.
– Ирим, конечно, приходи. И не только из-за рыбы, – улыбнулась дуворка и подняла на него задумчивые глаза. – Просто так приходи, гулять. Я бываю здесь на закате. Так легче из лагеря улизнуть.
– На закате? – Ирим задумался.
– Что такое? Родители не отпустят? – пыталась шутить девушка. Только прозвучало это нелепо и скомкано.
– Обычно на закате дня наше племя устраивает посиделки. Мы общаемся между собой, слушаем рассказы старших, делимся тем, как прошёл день. Но ничего, я всё устрою. Кирма, я обязательно приду к тебе через три дня! – пообещал Ирим. Он остановился напротив девчонки и прямо посмотрел на неё, отметив, как забавно рассыпались по её смуглому личику веснушки.
Парня привлекало в облике собеседницы совершенно всё: как она морщила носик; и упрямо сжатая линия губ; рыжие, чуть косматые брови. Дуворка оказалась милой и смешной собеседницей. Это сильно озадачило элли.
– Я буду ждать тебя, Ирим! – воскликнула Кирма, смущённая под пристальным взглядом нового друга. Она улыбнулась и, не оборачиваясь, пошла вперёд. Её сердце учащённо билось, а ноги дрожали.
Девушка старалась не оступиться и удалиться гордо, потому что понимала – парень смотрит ей в след. На душе у Кирмы сделалось неспокойно, а на глазах проступили предательские слёзы. Она почему-то волновалась. В душу закрался испуг, что элли не придёт вновь, не поговорит с ней, не пошутит. Быть может она совсем не понравилась ему в общении, краснела и молчала, как чудачка. Именно теперь девушка осознала, как она одинока без тёплого и искреннего общения. Она шла вперёд, а сердце осталось где-то позади, где среди ветвей остался силуэт чужака.