Весь семейный очаг пестрил нежностью и заботой. Като был единственным ребенком в семье, поэтому родители хотели подарить ему так много любви и ласки. В глубине душе они, разумеется, желали, чтобы он никогда не взрослел и всегда оставался рядом с ними. Като был единственным смыслом их существования. В ранней юности его, конечно же, устраивало подобное положение вещей, но затем Чешуа начал замечать всю гнилую подноготную такой «сладенькой» жизни. Сейчас же он и вовсе хотел, наконец, жить один.
Но все равно любил Каткема своих родителей также сильно и самоотверженно. Искреннюю и бескорыстную любовь к своим родителям подмечали даже школьные друзья Като. Особенно в моменты, когда он не хотел врать родителям о намечающейся у кого-нибудь вечеринке и о том, что там будет много выпивки. Ему было проще убедить предков, что все будет в порядке, нежели одаривать их мощными порциями вранья.
Однако Артед подмечал, что из-за такой сильной опеки в Чешуа были взращены нотки эгоизма. Каткема частенько ставил людей на второй план, хотя сам же считал свой эгоизм совершенно здоровым.
Их трехкомнатная квартира с порога удивляла своей просторностью и вместительностью. Так как кухня была соединена с залом, отец Като мог спокойно смотреть телевизор и одновременно любоваться красавицей-женой, орудующей у плиты. В целом, помимо бежевой мебели, в интерьере преобладали умеренные темно-синие тона. Такие цвета были по душе родителям, комнаты не казались слишком уж вычурными, скорее сообщали о скромном и спокойном темпераменте хозяев.
Они сели ужинать. Като пил смородиновый морс, а родители красное полусладкое вино. Стиль красных напитков по отношению к белой скатерти был выдержан идеально. Его также подчеркивало и мощное светлое освещение на кухне.
– Как дела на занятиях, сынок? – Спросила мама – Алисия, мило улыбаясь и разрезая изысканно запекшуюся розовую плоть рыбы.
Она глядела на сына точно такими же карими глазами, как и он на нее.
Алисия Чешуа была зрелой женщиной, выделявшейся среди многих ее ровесниц необычайной красотой. Ее лицо было круглым и румяным, а волнистые каштановые волосы свисали до плеч. А ее глаза, прикрытые очками овальной формы, были цвета лесного ореха. Над ними вырисовывались длинные натуральные ресницы и ровные, тонкие брови. Фигура была достаточно стройной, что выдавало тщательную слежку за лишним весом. Она вообще всегда выглядела очень ухоженно и опрятно. Все подмечали, что от Алисии веяло добротой и домашним уютом. И может, именно поэтому она считалась самым ценным воспитателем в детском саду.
– Пойдёт, – наотрез ответил Като. – Учились вот стрелять из луков и арбалетов на днях. Наверное, это было одно из самых приятных занятий, которые только могут быть в академии.
– И как, получается у тебя?
– Знаешь, средние результаты, попадаю рядом с метками хотя бы. Некоторые вовсе метят криво, но есть также и те, кто яблочко за яблочком выбивает. У меня пока что руки сильно дрожат при стрельбе, но это дело поправимое.
– Ты все равно молодчик, а что по оценкам? – спросил папа – Оллема, кратко его звали Олли. Он пытался мастерски, как в ресторанах, разлить вино себе и жене, но получалось больше нелепо, чем умело.
Лицом Като был вылитый отец, только вот волосы у старшего были светлые и прямые, как солома, торчащая вверх. В отличие от очаровательной жены Оллема выглядел весьма неприглядно. Он был высоким мужчиной худого телосложения. Со спортом, видимо, никогда не дружил, поэтому мускулатура так и осталась абсолютно не развитой. Олли любил носить на повседневной основе только классическую одежду; на автопилоте каждое утро он надевал черные брюки со стрелочкой, клетчатые рубашку и вязаную жилетку. Отец привык так одеваться еще со школы и университета, а теперь в другом обличии его и представить было сложно. Все это в купе с бледной кожей, торчащим кадыком и мутно-голубыми глазами создавало имидж болезненного мужика. Однако в профессии инженера-проектировщика такой внешний вид почитался.
– Да вроде всё нормально, без особых проблем. Где-то вскоки, где-то падения. Как всегда приходится много и усердно пахать, чтобы хотя бы приблизиться к хорошим оценкам по некоторым предметам. Но я думаю, что порой излишне заучиваюсь, – с неохотой отвечал Като, уткнувшись взглядом себе в тарелку.
– Это почему же? – Воскликнула сразу мама.
– Като… чем лучше учится курсант, тем выше должность он сможет занять в дальнейшем, – продолжил отец.
– Неа. Так было в прошлом. Сейчас нет абсолютно никакой разницы, как ты учишься. Просто если не сможешь что-то вовремя сдать, то заставят пересдавать, пока не получится. А, например, сидеть в офисе, что ты и имеешь в виду, приходится курсантам с ограничениями по службе, – махал в воздухе вилкой Каткема, пока объяснял.
– Зачем же тогда вам ввели рейтинги, зачем ставят оценки, следят за процессом?
– Тех, кто плохо учится, отправляют патрулировать тот район рядом с портом, – сказал Чешуа, выпив разлитое им в свой же бокал вино, пока родители были поглощены разговором.
– Что??? Прямо вас, таких мальчишек??? И ты ещё у меня учиться плохо вздумал?! – Воскликнула Алисия, откинув с яростью назад свои чудесные волнистые волосы.
– Не волнуйся, туда самых “слабых” курсантов суют, и то на последнем курсе. Мне до таких, как до Луны, – попытался успокоить её Като, сохраняя полное спокойствие. Он знал, что тон в споре с женщиной играет наиважнейшую роль.
– Да такими темпами точно туда засунут, скажи же, Олли, – приподняла она свою хрупкую женскую кисть в сторону отца, но голос стал уже более спокойным.
– Ну, всё… началось… – промычал Като себе под нос.
Родители Каткемы были людьми старой закалки. Для них самое главное было – это получить хорошее образование, чтобы затем найти престижную работу. Через несколько минут их волнения утихли, и разговор перетёк в новое русло.
– Так, чем сегодня вечером будешь заниматься? Гулять пойдешь?
– Да, в центр, на ярмарку собираемся.
– Оу. Может… лучше не стоит? А то там такое ужасное столпотворение. Мало ли кто там будет. Черт знает, откуда понаехали эти узкоглазые, или наши напьются и будут буянить. Вдруг что случится.
– Мам, я уверен, там будет много охраны, да и восточники – славный народ. Мир только за счет них может похвастаться технологическим прогрессом. Не думаю, что какой-то левый паренек из центрального полиса будет им нужен.
– Они же шарлатаны. Им рабский труд и рабочая сила нужны во время странствий, а ты сильный и здоровый молодой человек, – вступил Олли в конфронтацию, как обычно, на сторону матери.
Всегда в спорах они вдвоем забрасывали Като аргументами, от которых отбиваться было крайне тяжело.
– Зачем им мы? Они сами плодятся, как кролики. Скоро уже океан между нами затопчут, – попытался Като перевести все в шутку.
– Никто не сравнится с тобой, таким умницей, старательным трудягой. Так что береги себя, подобное усердие и целеустремленность не у каждого встретишь, – искренне похвалила его мать.
– Ого, спасибо большое, – засмущался Като и широко заулыбался.
– Вообще, я на работе слышал, как восточники делают собственных рабов-зомби. Они просто увозят человека темной ночью в багажнике автомобиля в глушь лесную, там им вскрывают черепную коробку и накладывают в мозги дикой дурманящей травы. Несчастный теряет рассудок и становится безвольным овощем, который потом может только скот пасти, – решил заинтриговать свое семейство Оллема.
Алисия и Каткема погрузились в задумчивое молчание, тяжело проглатывая кусочки пищи и с ужасом переглядываясь между собой.
– Такие вот байки ходят… ну, чего вы загрузились? Не понравился анекдот что ли? – захохотал Олли, а потом и остальные члены семьи.