Быстро позавтракав, посредственно вымыв посуду и стараясь не звенеть тарелками, Чешуа тихо вышел из квартиры. Так как у родителей был отпуск, они спали дольше сына. Так сказать, отсыпались от итак полусонной жизни. На улице было очень пасмурно, мир будто погрузился в серые чернила, но Каткема обрадовался. Наконец, назойливая жара исчезла. Хотя грозовые тучи явно намеревались избавить его от этой радости, как и толпа первоклашек, неохотно идущих в школу под руку нервозных родителей. Те предки, которым приходилось прямо волочить свою непослушную детвору, срывались, словно псы с цепи. Неприятная, но привычная картина городского утра.
Сегодня, как и во все другие дни недели, предстояла ненавистная практика на улице. Первой парой стояла математика, а второй уроки-самообороны. Като зашёл в класс, сел рядом с Арти и понял, что что-то в его взгляде изменилось. Он был схож со взглядом тех троих зачинщиков драки. Воздух в классе будто был заряжен их злой аурой. От курсантов веяло неким высокомерием и предвзятостью. Чешуа подсознательно почувствовал что-то неладное, как только зашел. Пасмурная погода будто специально подчеркивала его замечание, облачив курсантов в хмурые кандалы. Преподаватель еще не зашел в класс. Высокие тополи за окном амплитудно раскачивались от ветра, словно намереваясь рухнуть на академию. Кто-то обсуждал сплетни со вчерашней вечеринки, кто-то прямо поносил некоторых лиц, кто-то дрался и выяснял отношения с соседями по парте. Да, тополь горел желанием на них свалиться.
– Как дела? Чем вчера вечером занимался? – Очень наивно и дружелюбно спросил Като у Арти после хлипкого рукопожатия.
– В смысле, чем? В клубе был! Не дома же сидеть. – Крайне ядовито ответил он, высокомерно отводя взгляд в сторону и не отрываясь от печатания в телефоне. Казалось, экран то и дело треснет.
– Понял… – Весьма обыденно ответил недоумевающий Каткема, пока медленно доставал учебники из портфеля. – Чувак, что случилось?
– Да ничего не случилось… вчера хотели всем потоком собраться, потусить нормально. Договаривались же давно. Но до тебя, как обычно, хрен дозвонишься. И меня, и Анну обломал. – Все больше свирепствовал Артед, на глазах краснея, как переспевший помидор.
Несколько сплетников, сидящих позади, обратили на них свои важные, величественные взоры. Не сказать, что они были удивлены, шумный и говорливый Арти частенько не следил за громкостью интонации.
– Че орешь то?! Виноват я, что не смог вашу “важную” вечеринку навестить!?
– Ага, не смог он, кому ты рассказываешь. Твои дела – это с унылым видом завалиться домой на кроватку и о всякой философской чуши “размышлять”. Цену себе набиваешь, вот наша всеобщая претензия к тебе. И на тусовки ты не ходишь, потому что якобы себя выше нас, плебеев, ставишь. Не твоего уровня утехи, а? – Разошелся ни на шутку Арти и даже отложил телефон. Внимание большинства сидящих они все-таки привлекли.
– Ты что несешь? Вы что меня за спиной уже каким-то выскочкой успели заклеймить! – Еле сдерживался Като. У него быстро промелькнула мысль, что этот скандал может испортить и день, и дружбу. Он попытался успокоиться. – Слушай, наверняка есть вещи, из-за которых можно на меня дуться, и есть за что мне предъявить. Но сперва скажи, пожалуйста, причем здесь Анна?
Негодование Като выдавало то, что он без конца сворачивал тетрадку в рулон.
– Не съезжай с рельс, мы сейчас о тебе говорим. Значит, ты признаешь все вышесказанное? – Промолвил Артед, барабаня пальцами по старой разрисованной парте.
– Нет! – Мгновенно бросил Като, отрицательно замахав головой, – ты возвел все в абсолют, вчера я, правда, был занят… точнее, мне нездоровилось, и я лег рано спать. Однако, если честно, то я все равно, скорее всего, не пошел бы в клуб. Мне просто не интересен подобный досуг. Допустим, пошел бы весь поток в другое место, то и я бы, скорее всего, согласился.
Каткема решил оставаться честным, чтобы восстановить доверие и усмирить пыл товарища. Артед замолк и проницательно выжигал взглядом своего приятеля. Слова Чешуа ему вовсе не понравились, и сейчас вредина натягивал тетиву, чтобы выстрелить еще мощнее, сразу наповал. Расстроенная Анна вчера рассказала Арти про то, что Като высмеивал его поведение перед Фролой. Кряжистый товарищ и раньше подмечал неодобрительный, высокомерный взгляд своего друга, но на сей раз чаша терпения переполнилась.
Внимание публики на сей раз заняла цокающая на каблуках секретарша в той же обтягивающей юбке. Она долго шагала по коридору прямо напротив открытой двери их аудитории.
– А кто инициатором и организатором встречи то был? Целых два потока собраться сами по себе не могли. – Безмятежно спросил Като, восприняв паузу за добрый знак и, наконец, оставив в покое тетрадь.
– Ну, во-первых, второй поток был лишь частично, компания Мусы и другие парни не пришли. А, во-вторых, сейчас ты удивишься: Ми-фенг, Ланс и Кел. – Хладнокровно начал коварную “шахматную партию” Артед, едва заметно прищуриваясь.
– Что? Но они же последние уроды, как вас угораздило с ними пересечься?
– Кто бы говорил. Они организовали вечеринку в знак извинения перед потоком за тот случай. Просто… нужно узнать их поближе, чтобы отогнать ложное первое впечатление. Не суди книгу по обложке… честно, ребята – красавчики, все быстро и ловко сделали, держали всю тусовку под контролем, со всеми познакомились и сдружились. Даже я, Фрола и Анна с ними нашли общий язык. Кстати говоря, о твоей типа девушке. Она скучала по тебе вчера… но потом мы ей объяснили, что не стоит ради такого сухаря слезы лить, и получилось. Девчонка наконец-таки раскрепостилась и отожгла вместе со всеми, как и подобает молодежи. – Продолжал ехидно Арти, все накаливая ампулу, под названием сердце Каткемы. Самострелы, постепенно развешенные в течение последних трех лет, начали палить залпом.
Раздражали также и дерущиеся на задней парте охламоны, которые умудрились грохнуть стул на древнейший ламинат.
Като молчал, будучи в полной растерянности. Его будто бы бросили в мясорубку и начали медленно прокручивать. Тревога вызвала вопросы об Анне, тревога начала истерично скрещивать мысли про нее с фразами Арти про то, что наивная девчушка хорошо отожгла вчера и что познакомилась с троицей. Простыми знакомствами с такими красотками, как было известно, эти парни не ограничивались. Она же из-за своей наивности могла спокойно растаять от беспрерывного потока комплиментов. Чешуа смотрел под парту с подавленным, но суровым лицом. Арти был счастлив.
– Понимаешь, мой дорогой друг, эти парни реально знают, что делают. Они так хорошо вчера сказали в одном из пьяных тостов, что жизнь коротка, а молодость еще короче. Сейчас идут наши золотые годы. Нельзя их спускать в унитаз уныния и скуки, нужно кайфовать, веселиться, наслаждаться жизнью, которая во взрослом этапе ничем хорошим не сулит. Когда ты еще сможешь так ярко пожить? Больше подобной свободы не будет! Ты-то уж должен это понимать. Сейчас ради твоего же блага распинаюсь. – Покрасневший и вспотевший лепетал Артед, как по нотам. Он резко перешел от желчи к философским дружеским нравоучениям.
“Идиот, кретин, баран, жалкий ублюдок, что за пургу ты несешь? Ты бы на себя и вокруг посмотрел. Так разве выглядят золотые годы?”, – кипела этими мыслями голова Каткемы. В классе стало еще темнее. Включать свет никто не собирался. Предпочтение оставалось за мраком.
Чешуа в период юношеского становления для себя хорошенько уяснил, что нужно очень внимательно фильтровать все жизненные парадигмы, которые пытается навязать общество. Все люди разные, всем нужно разное. В данной же ситуации Като сразу заметил обратную сторону монеты. Неправильно было рассуждать, что дальнейшая жизнь ничем хорошим не сулила, неправильно было думать, что золотые годы могли быть только в молодости. Человек либо всегда наслаждается жизнью, либо никогда. Кроме того, тусовщики всегда умалчивали, что после счастливого веселья появляется куча проблем, которую предстоит разгребать.