Аури стало смешно.
– А что, я уж никому и понравиться не смогу?
Он повернулся и повнимательнее посмотрел на нее. К его изумлению, в глубине кибитки, в полутени, она казалась вполне даже ничего.
– Хм…, а ты симпатичная, – сделал он удививший самого себя вывод. – Так что можешь и понравиться. Только вот за кого ты замуж-то пойдешь? Ты же свободная, хоть и простолюдинка, а мы все под лордом Дроверином ходим. Он хозяин хороший, никто не спорит, но вот только все равно мы подневольные. У нас на вольной службе только господин Марти да еще несколько служащих из замка. Если выберешь несвободного, то и сама в неволю пойдешь.
– Я не хочу замуж, – поспешно заверила его Аури.
– Не хочешь замуж? – тут уж парень ей не поверил. – Врешь ты все. Все девки замуж хотят. И ты хочешь. Только по сердцу не встретился тебе никто. Вот и городишь чушь.
Аури задумалась. По сердцу она еще никого не встречала, это правда. А что будет, если встретит? Да ничего хорошего. Замуж за того, кто понравится, ее все равно не отдадут. Так что лучше никого и не встречать. А то потом будешь всю жизнь тосковать по нему, как мама. Она так и не смогла забыть своего жениха. Хотя отец ей этого и не дал своей жестокостью и бесконечными придирками.
Кибитка мерно покачивалась из стороны в сторону, вдоль дороги глухой стеной стоял темный лес. Аури стало скучно, и она потихоньку задремала.
Глава третья
Проснулась Аури к вечеру, разбуженная громким восклицанием Урвана:
– Эй, соня, подъезжаем!
Она встрепенулась, и вовремя: они въехали в поместье лорда Дроверина. Вокруг простирались обширные лесные угодья, перешедшие в заливные луга с пасущимися на них упитанными стадами. И, когда Аури уже надоело смотреть вокруг, подкатили к богатой деревне, больше похожей на городской посад.
Добротные и красивые каменные дома с ухоженными усадьбами живописно выстроились напоказ в длинную улицу. В палисадниках красовались яркие головки роз, клематисов и множество незнакомых Аури цветов. Перед домами беспечно играли дети, в воздухе царило спокойствие и довольство.
Девушка невольно сравнила это процветающее поместье с хилыми деревеньками отца и тяжко вздохнула. Она давно подозревала, что жестокость и нетерпимость лорда Гросби к преуспеванию не приведет. И вот наглядный тому пример.
Они подъехали к большому двухэтажному дому, отделенному от замка лорда небольшим ухоженным садиком и обширным парком.
Едва заехали на задний двор, как навстречу им нетерпеливо выскочили по-господски одетые мальчики-погодки лет девяти-десяти в бархатных камзолах и плотных шерстяных брюках. Из-за их спин осторожно выглядывала прелестная девочка лет шести в коротком платьице с выставляющимися из-под него беленькими кружевными панталончиками.
Урван указал на них Аури:
– Это твои племянники. Эдди, Мэрфи и Светти. А вон и хозяйка идет, госпожа Ганти. – И, понизив голос, предупредил: – Она очень придирчивая.
– Бабушка мне об этом говорила, – Аури скептически рассматривала высокомерное лицо женщины с тонкими неприязненно поджатыми губами. Госпожа Ганти ей уже не нравилась.
– Почему ты так долго? – сердито спросила та у Урвана, подходя к возку. – Когда ты выехал?
– Вчера. – С низким поклоном доложил парень. – Но утром мы встретили умертвие. Пришлось спрятаться. И пару часов подождать.
Госпожа Ганти покраснела от гнева.
– Умертвие? – ее недовольный высокий голос был похож на визг поросенка. – Что ты врешь, негодный мальчишка! Умертвие никто в страну бы не допустил! Вот я велю выпороть тебя на конюшне, чтоб больше не выдумывал того, чего не было и быть не могло!
Аури неловко выбралась из кибитки, понимая, что ее перепачканное в соломе платье не вызовет одобрение столь высокомерной дамы.
– Добрый день, дорогая тетушка! – саркастично произнесла, на миг забыв, что здесь она всего лишь бедная родственница. – К сожалению, утром мы действительно встретили умертвие. И просто чудом успели спрятаться.
Госпожа Ганти медленно повернулась к ней и обвела презрительным взглядом. Оценив и выпачканное платье девицы, и его старомодность, сложила холеные руки на груди и заносчиво указала:
– Тетушка? Как ты смеешь ко мне так обращаться? Какая я тебе тетушка?
– Думаю, самая обыкновенная, – Аури не собиралась спускать ей грубости. – Насколько я понимаю, вы законная супруга моего дяди, господина Оскари Марти? – она подчеркнула слово законная, будто сомневаясь в этом.
Госпожа Ганти вознегодовала.
– Ты что, смеешь в этом сомневаться, жалкая замарашка?
– Ну что вы, зачем мне сомневаться? Если вы и впрямь жена моего родного дяди, то, следовательно, и моя тетя. – Это было сказано с явным пренебрежением, и даже до тугодумной Ганти дошло, что тетя из нее никудышная.
– Я не знаю никаких племянниц моего мужа, похожих на тебя! – холодно заявила, презрительно сморщив нос. – Так что можешь отправляться туда, откуда приблудилась, бродяжка!
– А вот это будет решать сам господин Марти. Или это вы глава этого дома? – прозвучало достаточно жестко, чтобы осадить неучтивую особу.
Ганти скривилась. Ее только что бесцеремонно поставили на место, и кто? Жалкая замарашка! Ведь она и впрямь лишь жена хозяина, и указывать его гостям, оставаться им тут или уезжать, не вправе. Но остановиться не смогла, зловеще пообещав:
– Муж выгонит тебя точно так же, как и я! У нас таких простоватых родственников, как ты, нет и быть не может! – она гордо задрала нос и повернулась, собираясь уйти.
– Да? А бабушка мне сказала, что вы из очень простой семьи, ваш отец всего-то бедный подмастерье, кажется. Почему же у вас не может быть простых родственников? Вы что, со всеми своими родными перессорились, или это они от вас отказались? – с нарочитой наивностью спросила Аури, стряхивая с платья соломинки.
У госпожи Ганти нервно задергалось веко. Она старательно скрывала свое плебейское происхождение, стыдясь его, а тут ее прилюдно тычет в него носом отвратительная особа, которую она и видит-то впервые в жизни! Она гневно зыркнула на нахалку, стараясь испепелить ту на месте.
Но наглая девица только широко усмехнулась и ответила твердым властным взглядом. Пораженная и обескураженная госпожа Ганти первая опустила глаза. Чтобы скрыть растерянность, повернулась и сердито указала развесившему уши Урвану, внимательно следившему за их перепалкой:
– Распрягай кобылу, отдавай ее конюху! Госпожа Марти что-то мне прислала?
Он снова поклонился, но ответил с явственной ехидцей:
– Вам нет, только сыну и внукам.
– Подавай сюда! – шикнула на него хозяйка, расслышав насмешку во внешне почтительном голосе.
Забрав подарки свекрови, ушла в дом, нарочито игнорируя Аури.
– Она всегда такая? – спросила Аури Урвана, провожая хозяйку скептическим взглядом.
– Только со слугами, – хмыкнул он. – С теми, кто выше ее по положению, она кроткая и смирная.
– Умеет лебезить, значит? Дуры – они все такие, – Аури сказала это в полный голос, не стесняясь проходивших мимо служанок.
– Тише! – испугался Урван. – Если она это услышит, тебе несдобровать! Выпорют на конюшне, как пить дать! Вот увидишь!
Аури небрежно отмахнулась.
– Это ей несдобровать, если она еще раз посмеет поднять на меня голос. Я же тебе говорила, что мой отец был военным? Я прекрасно знаю, как нужно осаживать подобных зазнаек. Так что ей же хуже будет.
Поняв, что все его увещевания напрасны, Урван пожал плечами, снимая с себя ответственность. Выпряг лошадь, закатил кибитку в сарай, где уже стояла тяжелая дорожная карета и легкая изящная коляска для разъездов по поместью; отвел выпряженную лошадь на конюшню, поручив ее конюху, старому неразговорчивому мужику.
Аури посмотрела на дом. Большой, двухэтажный, удобный. Такие обычно выделялись для управляющих поместьями. Госпожа Марти не сказала, кем служит ее сын, но явно не низшим слугой. Кем же, интересно?