Среди других гостей обращал на себя внимание Франсуа де Лонгвиль, личность удивительная. Он был сыном знаменитого Жана де Дюнуа, больше известного как Жан Бастард Орлеанский, героического соратника Жанны д’Арк. Людовик I Орлеанский, сын короля Карла V и основатель Орлеанской линии, был его дедушкой, а нынешний Людовик Орлеанский приходился двоюродным братом. Это и погубило Франсуа, губернатора Нормандии и пэра Франции, унаследовавшего обширные владения своего отца и успешно расширившего их за счет пожертвований Людовика XI, которому он сохранял верность в сложные периоды борьбы короля со знатью. К тому же они были свояками: жена Людовика была сестрой супруги Франсуа. Но после смерти короля Людовика он поддержал своего кузена герцога Людовика Орлеанского в борьбе с Анной де Боже за право регентства при малолетнем Карле и вместе с ним потерпел поражение. Затея была обречена на провал, не зря ее называли «безумной войной». Анна лишний раз доказала, что, назначая ее регентом, отец в очередной раз проявил свою дальновидность, и блестяще смогла справиться с ситуацией, практически избежав военных действий.
Именно в этих событиях особо отличился и приобрел доверие Анны де Боже Луи де Ла Тремуйль, потомок древней и знаменитой семьи Пуату. Начав свою карьеру пажом при Людовике XI (его родители жили в фамильном замке в полуизгнании), он смог добиться и возвращения наследных земель, и положения при дворе, и особого расположения Анны. Рыцарственный, мужественный, обладавший еще и красивой, благородной внешностью, генерал де Ла Тремуйль служил украшением французского двора и покорил немало сердец. Сейчас он сражался в Бретани.
Главный же зачинщик «безумной войны», Людовик II Орлеанский, двоюродный брат короля, был брошен в тюрьму, где он находился и в настоящее время. Карл временами порывался освободить своего родственника – когда-то они были дружны и играли вместе с малышкой Маргарет в саду Амбуаза, но Анна считала такой поступок преждевременным.
Вместе с другими видными аристократами пострадал и де Лонгвиль. Он был осужден за измену, но довольно быстро помилован и возвращен ко двору. Более того, ему удалось приобрести доверие недоверчивой Анны, и он смог стать ее главным советчиком.
Он жил с семьей в замке Шатоден недалеко от Шартра, куда его знаменитый и героический отец перенес свою резиденцию. Он также много времени проводил в своем замке Ланже, недалеко от Тура: это близко и к королю в Амбуазе, и к Анне де Боже, которая в последнее время полюбила замок Шательбро (год назад они с мужем выменяли его у Жана д’Арманьяка, герцога де Немура, и теперь она чаще предпочитала останавливаться там, чем в подарке своего отца – замке в Гиене). Маргарет как-то посетила семейство де Лонгвиль в Ланже, и замок не только ей не понравился, но и даже как-то испугал. Темный, неуютный, стоявший на берегу Луары, но так, что реку можно было увидеть, только поднявшись на высокое плато в парке, замок казался спрятанным в складках долины великой реки.
Вместе с Франсуа присутствовала на обеде и его жена Агнесса, доводившаяся тетей Луизе и Филиберту. Рядом с ней сидели ее дети: взрослая дочь Анна, вскоре собиравшаяся замуж; сын и наследник титула – двенадцатилетний Франсуа и младший Людовик, ровесник Маргарет. Именно он нравился юной королеве больше других: веселый, шумный, он не любил спокойных игр, был заядлый охотник и во время чинных прогулок по парку мог влезть на дерево или, спрятавшись в кустах, внезапно выскочить и радоваться всеобщему испугу.
Вся семья была одета в богатые и сшитые по последней моде одежды: Франция отчаянно сопротивлялась засилью бургундской моды и пыталась найти новые ориентиры в Италии. Глава семейства был в длинной бархатной бордовой тунике, деликатно отороченной дорогим мехом – чрезмерные меховые отделки вышли из моды в высших кругах; на груди красовалась массивная золотая цепь. Головы молодых людей украшали небольшие шапочки, сдвинутые слегка набекрень, украшенные перьями, расшитыми жемчугом. Их туники были короткими, в вырезе у шеи и на рукавах было видно, что все мужчины надели белые льняные рубашки – нововведение, только становившееся частью современного костюма. Женщины были в простых по покрою платьях, передняя часть которых была расшита золотыми нитями и драгоценными камнями. Семейство де Лонгвиля, похоже, совсем оправилось от опалы.
Франсуа собирался вместе с Пьером де Бурбоном присоединиться к королю и Анне де Боже в Бретани, его семейство направлялось в замок Ланже.
Де Лонгвиль рассказывал о переписке Анны де Боже, в которой он принимал участие.
– История запутанная: итальянец, самого неопределенного положения, то ли есть, что скрывать, то ли просто нечем гордиться. Жил в Италии, Португалии, сейчас вновь добивается аудиенции у испанской королевской четы. Это при том, что они ему уже несколько раз отказали. Он давно разъезжает по королевским дворам Европы – ищет деньги, и большие! В обмен обещает совершить какое-то великое путешествие, которое принесет и земли, и золото, и драгоценные камни, и особенно специи, спрос на которые все растет.
– О, да, – вмешалась его супруга Агнесса, – еще не так давно специи использовали только для нашего стола, а теперь все подряд стали добавлять их без разбора. А цены на них все растут. Как зовут этого авантюриста? – поинтересовалась она.
– Христофоро Коломбо. Он изучил старинные карты и труды древних мыслителей и утверждает, что земля в целом шарообразна, невелика в размере, и к тому же океан составляет всего где-то одну седьмую ее поверхности. А значит, плывя на запад от Португалии, по Атлантическому океану можно за пару месяцев доплыть до восточных земель. Он собирается плыть на запад, чтобы достичь не только индийских островов, но и Катай, и Сипанго.
– Сипанго? А это что еще? – заинтересовалась Агнесса.
– О, это прекрасная страна, – вмешалась образованная Маргарет. – О ней писал венецианец Марко Поло, то самый, который путешествовал по Востоку. Это остров к востоку от Катая. Сам он там не был, но слышал, что это страна золота, из него там строят дворцы и украшают им все, что можно. Там множество драгоценных камней, а жемчуга невиданное изобилие: и белый, и розовый, и даже черный – он круглый и очень крупный. Жители – идолопоклонники, они белы, красивы, учтивы и независимы, никому не подчиняются. У них множество чудес, если, конечно, Поло не шутил: говорят, как все венецианцы, он был большой шутник. Например, они владеют заколдованными камнями, которые прячут во время сражений на груди, а в камнях тех такая сила, что на ком такой камень, не умереть тому от железа.
Эта история особенно нравилась Маргарет. Как все трезвые и спокойные люди, она в глубине души любила чудеса.
– Но главное, что обещает найти Коломбо, это специи – неизвестные еще острова, на которых растут душистый перец, благоухающая гвоздика, пряный мускат, нежная корица. Говорят, сейчас каждая пряность проходит через 12 рук, прежде чем попадает к нам на стол. В случае удачи экспедиции их можно будет прямо на кораблях завозить в Европу, причем не только в Венецию, как сейчас, а в любую страну. Коломбо обещает своим грандиозным морским походом навсегда изменить ход истории. И наш стол.
– Но все это очень похоже на авантюру и мошенничество, – настаивала Агнесса.
– Не думаю, – вмешался вновь де Лонгвиль, – герцогиня де Бурбон, как женщина большой мудрости, ответила этому Коломбо, что готова обсудить с ним детали возможной экспедиции, и он, кажется, собирается приехать теперь ко французскому королевскому двору. Если, конечно, освободив Гранаду от неверных, Изабелла и Фердинанд не передумают и не дадут ему денег. Сейчас никто уже не считает, что земля не может быть шаром и люди на другой ее стороне должны ходить вверх ногами. Поэтому у Коломбо есть много сторонников, но у них нет средств. А здесь нужны деньги, и очень большие. Успех же предприятия сомнителен, риск велик, а перспективы призрачны. Не освободив свои земли от мавров, как могут католические короли, как называют властителей Испании, думать о завоевании новых земель? Кто знает, может быть, Франции еще выпадет эта слава, если Коломбо встретится с герцогиней.