Он попытался встать, но сильное головокружение и острая боль по телу, вынудили его занять прежнее положение.
Недавние события всплывали в его сознании кадр за кадром. Алексей не мог поверить, что увиденное им, происходило на самом деле, и это не кошмарный сон
Мысли роем вертелись в голове. Нужно было происходившее накануне с его ротой составить в правильную цепочку. Кто-то из командования прекрасно знал, что ребята идут на верную гибель. Все события происходили как по наигранному сценарию. Без своевременной полной информации, душманы не смогли бы провести столь дерзкую удачную операцию, с минимальными потерями с их стороны. По планам боевиков, десантников не должно остаться в живых, ни одного живого свидетеля. В числе погибших обязан был оказаться и он, Алексей младший. Из этого следует, если он сейчас не в плену, то его точно будут искать. В горах же, для «духов», найти раненого бойца, который не может самостоятельно передвигаться, будет совсем не сложно. Это лишь вопрос времени.
Размышления его прервал скрип открываемой двери сарая. Вошел старик с длинной бородой в чалме, прикрывавшей голову. В руках он держал алюминиевый военный котелок, из которого исходил аромат свежеотвареной баранины.
Алексей не знал, сколько времени он здесь находился и когда последний раз ел. Сейчас, от этого запаха ему казалось, что не кушал, целую вечность. Но кто этот старик? Враг или друг? В данный момент, кем бы он ни оказался, пищу нужно обязательно принимать, чтобы набираться сил, которые сейчас ему необходимы.
Старик подошел, произнес фразу на афганском, затем поставил котелок рядом с раненым и, развернувшись, молча вышел. Хлопнула скрипучая дверь, но звука какого-либо запирания, не послышалось.
«Дверь не запирают в двух случаях – его не принимают за врага или же знают, что сбежать без посторонней помощи он не сможет» – мысленно проигрывал варианты Алексей.
За год нахождения на афганской территории он немного понимал их речь. Из сказанного стариком на пушту, он понял, тот обрадовался, что его больной пришел в себя. Вражды в старике не наблюдалось, это немного успокаивало.
Алексей принялся хлебать содержимое котелка. Это был бульон с большим куском отварной баранины. Посуда быстро опустела, а по телу пробежала легкая слабость. Через несколько минут он вновь погрузился в глубокий сон.
Спустя неделю, благодаря уходу старика, он мог понемногу передвигаться, делая осторожные шаги, опираясь на, искусно вырезанную из кривого горного деревца, трость.
Ежедневные непродолжительные прогулки в течение месяца, как необходимая, после ранения, зарядка, давала положительный результат. За это время, он также, стал лучше понимать своего спасителя. Из разговоров он узнал, что старик живет один в горной хижине. О местонахождении Алексея никто не знает, и выдавать он его не собирается. На первый взгляд поведение старика казалось странным. Почему он спас «шурави», как здесь называли русских солдат? Какие цели преследует?
Шло время. Двое мужчин в горах смогли подружиться и вечерами много беседовали. Старик жил один уже несколько лет. Раньше у него была нормальный дом, семья. Сын, по убеждению, стал афганским коммунистом, и выступал против кровопролития. Когда Советский Союз ввел на территорию Афганистана свои войска, он присоединился к русским, тем самым, стал врагом своих соотечественников.
Талибы пришли в их дом и жестоко расправились с семьей. Сына, сильно избив, повесили на основании ворот. Жену «неверного», вместе с матерью и маленькой дочкой, расстреляли в доме, который, облив бензином, подожгли. Хамид, так звали спасителя Алексея, в это время находился в горах. Возвращение домой для него стало адом. От его родных не осталось ничего, лишь пепел, перемешанный с древесной золой, да повешенный сын, частично обгоревший.
Сына он похоронил недалеко от сгоревшего дома, а сам, прихватив посильную часть находящихся на улице уцелевших вещей и инструмента, покинул свой кишлак навсегда.
В горах, где находился маленький домик, задней стеной которого, являлось основание отвесной скалы, с сараем и загоном для овец, он и поселился. В прежние годы для выпаса и содержания отары лучшего места было и не найти. Межгорная долина, закрытая природной оградой из многометровых каменных утесов, будто специально прятала этот уголок земного рая от ветров, песчаных бурь и просто от посторонних глаз. А скупые грозовые тучи, не так часто проходившие сквозь горный хребет, словно цеплялись за вершины, щедро орошали земную поверхность этого рая необходимой влагой.
Пройдя в узкий проход между гор, тропинка выходила на небольшую равнину, поросшую густой сочной травой. Это место Хамид и использовал для пастбища скота. Соорудив убежище с необходимым минимумом удобств, он месяцами жил здесь. Работы хватало. Большую часть времени занимала стрижка овец, но он справлялся во всем один.
Сейчас это место для Хамида стало единственным убежищем, о котором мало кто из посторонних знал. Он не хотел идти к людям. Одиночество стало для него единственным союзником.
***
Взрывы и стрельбу он услышал совсем рядом, когда охотился в горах. Боясь поймать шальную пулю, он спрятался в ущелье и решил переждать. Встречаться как с русскими, так и с моджахедами, ему вовсе не хотелось.
Спустя несколько часов после того, как прекратилась стрельба, он вышел из своего укрытия на дорогу, где недавно происходило сражение. Ужасное зрелище предстало перед стариком. На краю горной дороги, уложенные длинным рядом, тянулись трупы советских солдат. Их было около полусотни. Многие из них изувечены осколками минометных снарядов и гранат. В конце окровавленного ряда, лежали трое гражданских, из них одна девушка. Их изрезанные тела заставили бы содрогнуться даже закаленных войной людей. Каждому из лежавших произвели контрольный выстрел в голову.
Хамид встал на колени и принялся молиться. Он произносил давно заученные слова, периодически нагибаясь, касаясь земли головой.
Он часто задавал Аллаху один и тот же вопрос, пытаясь получить вразумительный ответ. Почему люди, ежедневно молящиеся своему богу, могут так глумиться над телами, себе подобных? Убийство на войне – обычное явление. Без него не обойтись. Но когда люди своих пленников выпотрашивают, в прямом смысле этого слова, такого всевышний просто не должен допускать. Аллах молчал. Видимо у него просто не было ответа.
Хамид поднялся и направился в сторону гор. Едва ступив на выступ склона, услышал чей-то стон. Он остановился и прислушался. Стон снова повторился где-то совсем рядом. Отклонив ветви куста, корни которого, извиваясь по горным породам, уходили по расщелинам, куда-то вглубь, он увидел человека в форме русского десантника. Его голова и лицо были сплошь покрыты застывшей коркой крови. Это лишь то, что можно определить визуально. Спустившись в воронку, Хамид обследовал его тело. Мелкие раны на голове, сильно поранена нога, окровавленный камуфляж на спине. Похоже, это единственно уцелевший советский солдат после страшного боя. Он живой, и если ему сейчас не помочь, то долго он не протянет, и эта воронка, станет для него могилой. Его нужно как-то спасать.
Несмотря на преклонный возраст, старик оставался еще довольно крепок, но тащить полуживого человека по горам, одному не под силу, а помощи ждать неоткуда. В своей стране он стал врагом. К русским тоже идти не хотелось.
Хамид смастерил своеобразные носилки из двух досок обгоревшего грузовика, натянул между ними кусок брезента, найденного на дороге, и затащил туда Алексея. Два дня занял его путь к своему убежищу. Еще неделю пришлось ухаживать за раненым, пока тот пришел в сознание. Десантник часто в бреду называл кого-то шакалом. Хамид немного понимал русский язык, но кого раненый имел в виду? Оставалось только ждать.