Кора Барстридж. Об этом писали утренние газеты.
Трейси покачала головой в знак того, что ей об этом ничего не известно, поднесла к сканеру картонку с яйцами, полученными от кур с деревенских птичников, затем склонила голову набок и приоткрыла рот.
– Это та, которая в понедельник получила награду?
– Да, награду Британской академии кино и телевидения.
– А, тогда знаю. Так она умерла. Жаль. – У нее вырвался смешок. – Не очень‑то это справедливо – получить награду и тут же умереть.
За яйцами последовали четыре манго.
– Вам нравятся фильмы Глории Ламарк?
– Кого?
– Глории Ламарк, – тихо повторил Томас.
– Никогда о ней не слышала, – сказала девушка.
Она в молчании пробила оставшиеся продукты, затем помогла сложить их в пакет. К ее удивлению, мужчина протянул ей кредитную карту. На ней стояло имя: Теренс Джоэль.
В то время как она ждала, пока распечатается чек, Томас вынул из кармана монету и подбросил ее.
– Орел или решка? – спросил он.
Трейси удивленно посмотрела на него, затем пожала плечами и сказала:
– Решка.
Он выложил монету на запястье и посмотрел на нее. Решка. Он положил монету обратно в карман.
– Вам повезло, милая. Сегодня у вас счастливый день!
Он вынул из кармана узкий белый конверт и отдал его девушке.
– Возьмите. Отложите пока. Потом откроете.
Трейси смущенно взяла конверт и положила его на полку под кассой.
– Ч‑что это?
– Откроете попозже и увидите.
Томас подписал чек, сложил продукты в тележку и покатил ее к выходу.
Трейси провожала его взглядом. Никто пока не подходил к ее кассе и не мешал делать это. Теренс Джоэль. Не Лайам Нисон. Что в конверте? Мужчина стоял на тротуаре с пластиковыми пакетами в руках и махал рукой такси.
«У Лайама Нисона, наверное, был бы личный водитель», – подумала Трейси.
Она посмотрела через плечо на торговый зал. Никто не шел к кассе и не обращал на нее внимания. Такси отъехало. Она посмотрела на конверт. На нем от руки было написано ее имя.
Трейси открыла конверт и обнаружила в нем четыре пятидесятифунтовых банкнота и записку без подписи, на простой бумаге, в которой говорилось:
«Спасибо за то, что всегда мне приветливо улыбались – с вашей стороны это добрый поступок. Это для вас, купите себе что‑нибудь. В мире недостаточно доброты».
28
Снаружи дом номер 14 по Провост‑авеню не представлял собой ничего особенного: обыкновенный отдельно стоящий дом тридцатых годов, с пригородным фасадом «под Тюдоров», очень похожий на остальные дома в этом тихом медвежьем углу под названием Барнс, в юго‑восточном Лондоне, всего в нескольких сотнях ярдов от Темзы и паре миль от кабинета Майкла в Шин‑Парк‑Хоспитал. Но внутренность дома была полностью перестроена, жилая площадь разделена на три части и располагалась на разных уровнях. В одной части, где была сейчас Аманда, в то время как Майкл возился на кухне, находились кресла, расставленные так, чтобы было удобно беседовать; в другой – большой полукруглый диван, и она предназначалась для просмотра телевизора; третья представляла собой отливающую сталью столовую.
Из кухни доносился чудесный запах.
На полках было множество трехмерных головоломок – пазлов. На больнично‑белых стенах висели небольшого размера современные картины – отличающиеся тонкой техникой сложные абстракции, некоторые из которых напоминали кошмары, некоторые, напротив, умиротворяли своей меланхоличностью, а одна пленила Аманду спокойной красотой в духе картин Хокни.
Майкл сказал ей, что головоломки собрал он.