– Имеешь в виду покойника?
– Нет, плющ, – улыбнулся он. – Давай встанем на колени. – Он опустил меня вниз, мы оба сложили руки, и Ян начал декламировать просьбу: – Мы, двое детей, просим возможности взглянуть и прочитать надпись.
– Обещаю, что за это я сделаю все, что попросишь, – добавила я, совершенно не представляя, почему это сказала. Странное сжатие в желудке снова дало о себе знать. Я погладила Яна по щеке и встала. Бессознательно протянула руку к маленькой серой гальке на надгробии и засунула ее в карман. У меня закружилась голова, меня начало знобить.
– Мне не по себе, пойдем отсюда.
– Я не боюсь, – ответил Ян, однако и его задело странное чувство.
Я взяла его за руку и потянула к разрушенной стене, чтобы уйти с кладбища. Что-то заставило меня обернуться – мне показалось, что несколько силуэтов смотрят в нашем направлении, я еще больше запаниковала и сильнее сжала руку Яна. В долю секунды заметила открытую надпись, мои глаза, натренированные сотнями прочитанных книг, позволили мне ее не только прочитать, но и запомнить.
Запыхавшиеся, мы выбежали на вершину холма и уселись на камни. Внизу под нами был лес с таинственным кладбищем.
– Ян, плющ тебя послушал и освободил надпись. Я смогла ее прочитать, когда оглянулась. Там было написано: Дружище, Бог открывает тебе свет бытия и вручает часть своего света. Откройся, познай и действуй во имя веры своего бытия, ибо все останется записано в небесной памяти.
– Наверное, какая-то мудрость того, кто понял, как правильно жить, – задумчиво ответил Ян.
Что-то начало жечь мою руку, я открыла ее.
– Камушек! – вскрикнула я и отбросила его на землю.
Ян взял его и тщательно рассмотрел.
– Странно, в нем много маленьких дырочек, похоже на пемзу, но откуда она здесь взялась?
– Возможно, он что-то скрывает в себе. – У меня в голове пронеслась наша история: падение, кладбище, чтение прошлого, сломанный камень в буке, две разделенные души, камешек на надгробии, моя рука, которая бессознательно его взяла, силуэты и надпись.
– Виктория, ты не можешь его выкинуть. Камушек положил тот, кто хотел исполнить какое-то желание. Либо верни его, либо возьми с собой.
– Возьми ты! – сказала я испуганно.
– Ты не можешь дарить его, он был подан тебе, и ты должна раскрыть его желание. Когда я найду похожий, я буду знать, что наши души действительно соединятся. – Ян взял мою руку, вложил обратно в нее камушек и лукаво улыбнулся. С трепетом и полными противоречий чувствами я положила его в карман.
– Почему я его так боюсь? Мне кажется, что я что-то должна, что этим я что-то пообещала.
– Обещаю, что всю жизнь буду помогать тебе с долгами, стоит только вспомнить про меня, – патетично сказал Ян, и это меня успокоило.
***
Лето закончилось, и мы вернулись домой. Все детство ко мне возвращались наши игры, полные фантазий и приключений, мы были по-настоящему, счастливыми. Но вдруг мне исполняется двадцать пять лет, я воспитываю маленькую дочь, у меня нет ни денег, ни друзей. Мир казался мне чужим, ненужным. В то время меня спасал лишь побег в собственный мир. Однажды ночью я вообразила, как снова буду ребенком, мы будем держаться за руки с Яном и вместе умирать. Общая смерть совсем другая. Вы не боитесь ее, даже можете чувствовать себя счастливыми. Однако как только мечта подошла к концу, что-то начало мне сопротивляться, я оттолкнула это, хотела идти вперед, но услышала то, от чего и сегодня у меня мурашки: «А как насчет твоего обещания?»
Ричард удивленно выдохнул.
– Выходит, Ян, то есть Джон, – это ваш тайный друг из детства.
– Друг? Нет, он составляющая меня, а я его. Мы переплетены, и нас постоянно тянет друг к другу.
– У меня нет никого столь близкого, – грустно сказал Ричард.
– Это нелегко: Бог – или назовем это так – хотел, чтобы душа разделилась.
– Значит, вы близки к цели: я передам вам камушек для Джона – ничего сложного.
– Хотела бы я иметь вашу юношескую уверенность в себе. А как же обещание?
– А вы знаете, что это?
– Это скорее просьба, а не обещание, и здесь я вами воспользуюсь.
– Как загадочно, – ухмыльнулся Ричард и внимательно осмотрел гальку. – Насколько оба камушка похожи?
– Идентичные? – ответила Виктория вопросом.
– Моя задача – раскрыть их тайну и помочь вам выполнить обещание? Это плата, которую вы от меня ожидаете?
– С Аристотелевой логикой справляетесь хорошо. Однако этого недостаточно.
– Что вы имеете в виду? – неуверенно спросил Ричард.
– Анализ – абстракция – синтез – обобщение. Это наш научный мир, основанный Аристотелем. Благодаря ему мы развиты рационально, умеем анализировать события, обобщать причины, проводить синтез и предлагать решения. Этого не всегда достаточно для раскрытия сути – иногда это даже усложняет вещи или сбивает нас с пути.
– Не понимаю, ваша начитанность иногда мне мешает, – заметил Ричард.
– А это случайно не из-за лености вашей мысли? Хороший психиатр справляется с анализом, использует свой жизненный опыт и приходит к заключению, чем мы страдаем. Он пропишет лекарства и даст возможность людям выжить, но не вылечиться. Техническо-экспертный метод не всегда достаточен для раскрытия сущности болезни, а пока мы ее не поймем, мы не сможем окончательно выздороветь. Только исключительный психолог, который допускает и нечто ненаучное, погружается в сказочные мифы и легенды, подключается к мудрости вселенной, способен во взаимодействии с пациентом раскрыть субстанцию его мучений. Путь к выздоровлению может вести и сквозь несколько жизней. Стигмат передается из поколения в поколение, если мы не разберемся с этим в себе, это ждет наших потомков. Наш мир не хочет этот признать. Это вне «Аристотелевского» восприятия мира. Понимаете меня?
– Если я должен раскрыть тайну отталкивающих камушков, мне нужно стать сумасшедшим, – ответил Ричард провоцируя.
Виктория засмеялась своим высоким голосом.
– Хороший доктор хочет разобраться с проблемой, а исключительный отличается одержимостью, жаждой раскрыть сущность. Если вы хотите раскрыть тайну камушков, ваша одержимость найти и понять должна быть сильнее, чем смесь эротической страсти, убивающей ярости и творческой одержимости. Она должна быть настолько сильной, что увлечет вас в безостановочный водоворот мыслей и действий. Ваше мужество и жажда становятся сильнее с каждой минутой, вы перестаете бояться и оценивать мир критерием «черно-белое». Надежда, что вы сможете, растет, вы уверены в себе, ваша уверенность растет, вы достигаете состояния транса, вам открываются знания вселенной, вы преодолеваете свою физическую сущность и чувствуете, что существует что-то большее, чем всего лишь ВЫ.
– Вы это пережили! – удивленно выкрикнул Ричард. – Я докажу!
– Смотри-ка, немного эмоциональной пропаганды, и вами можно манипулировать. Я молодец! – похвалила себя Виктория.
– Немного стерва, вам не кажется? – саркастично заметил Ричард.
– Это были не мои идеи, а Аммония4. Кто поверит, что спустя две тысячи лет исполнится судьба или найдется люк, через который мы отсюда выберемся?
– Откуда вы это знаете?
– Представляю себе его?
– Я сдаюсь!
Виктория принялась ощупывать потолок.
– Где-то должна быть крышка.
Ричард присоединился к ней, и не прошло и получаса, как он наткнулся на нечто круглое.
– Все сгнило, здесь должна была протекать вода.
Вдвоем они отодрали распадающееся дерево, внутрь потекла струя песка. Спустя какое-то время разгребания интенсивность струи уменьшилась, открылась щель, внутрь проникли луч утреннего света и запах мокрой соломы. Они просунулись сквозь зазор наружу. Запыленные и грязные от рытья, они уселись и огляделись в пустыне.
– Иродион находится за этим холмом, – махнула Виктория по направлению на запад.
– Кто те люди, которые нас преследовали?