— Порядок! Хорошо. Отлично!
Оператору удалось сделать великолепный кадр: в рамке домов — стадион, увитый поверху трепещущими на ветру флагами, ярко-зеленое футбольное поле и по его берегам — восемьдесят четыре тысячи зрителей.
Ландер заметил полицейский вертолет, огромной стрекозой облетающий периметр стадиона.
— Башня вызывает Нору-один-ноль!
Симмонс взял микрофон.
— Нора один ноль. На связи.
— Транспорт в вашей зоне, в миле к северо-западу, идет к вам. Освободите ему пространство.
— Вас понял. Вижу его. Нора-один-ноль связь закончил.
Симмонс показал пальцем, и Ландер увидел военный вертолет, приближающийся к стадиону на высоте двухсот метров.
— Это президент. Шапки долой! — сказал Симмонс и повел дирижабль прочь от северного конца стадиона.
Ландер наблюдал, как растягивают на беговой дорожке полотнище посадочного знака.
— Им нужно, чтоб мы сняли посадку, — сказал ассистент кинооператора. — Можешь встать к нему боком?
— Прекрасно! — сказал оператор.
Через длиннофокусный объектив его камеры восемьдесят шесть миллионов человек увидели, как садится президентский вертолет. Президент вышел из кабины, быстро пошел к трибунам и скрылся из вида.
В телефургоне режиссер резко скомандовал: «Вторая камера!»
По всей стране, по всему миру телезрители могли видеть, как вдоль боковой линии футбольного поля президент идет к своей ложе.
Глядя вниз, Ландер еще раз смог посмотреть на президента — рослый, крепкий блондин, в окружении сопровождающих лиц, высоко поднимал обе руки, приветствуя толпы зрителей. А зрители вставали со своих мест, когда он шел мимо — словно волна за волной прокатывалась по трибунам.
Кабаков слышал восторженный гул толпы, приветствовавшей своего президента. Он никогда еще не видел американского президента воочию, и его одолевало любопытство. Однако он подавил желание пойти и взглянуть на этого человека поближе. Его место здесь — у командного пункта, где он сможет немедленно отреагировать на любой сигнал тревоги.
— Симмонс, давай-ка я его возьму, а ты посмотри начало игры, — предложил Ландер.
Они поменялись местами. Ландер уже устал, и штурвал под его рукой показался ему слишком тяжелым.
На поле игроки, специально для телезрителей, по второму разу разыгрывали ворота. Теперь команды выстроились друг против друга, готовясь к вбрасыванию мяча.
Ландер взглянул на Симмонса. Тот смотрел вниз, высунув голову в иллюминатор. Ландер потянулся вперед и нажал рычажок регулятора горючей смеси, подающейся в левый двигатель. Он изменил состав смеси, обеднив ее ровно настолько, чтобы это вызвало перегрев двигателя.
Через несколько минут стрелка указателя температуры двигателя вползла на красное поле. Ландер отпустил рычажок, вернув регулятор смеси в нормальное положение.
— Джентльмены, — произнес он, — у нас небольшая проблема.
Симмонс тотчас же оказался рядом с Ландером и постучал по стеклу указателя.
— Что за черт! — пробормотал он. Пробравшись к левому борту гондолы, он пристально смотрел на двигатель из-за спин телевизионщиков. — Масло вроде не течет.
— А что такое? — спросил оператор.
— Левый двигатель перегрелся, — объяснил Симмонс. — Дайте-ка мне мимо вас протиснуться.
Он дотянулся до хвостового отсека и вытащил огнетушитель.
— Слушай, мы ведь не горим, нет? — Оператор и его ассистент стали вдруг очень серьезными. Именно на это Ландер и рассчитывал.
— Да ни черта подобного, — ответил Симмонс. — Просто мы обязаны приготовить огнетушитель.