— А вы не угрожали Фазилю немедленной экстрадицией в Израиль, где его ждет судебное разбирательство за Мюнхен?
— Да чем только я ему не угрожал.
— А как насчет пентотала натрия или галлюциногенов?
— Мы не можем пойти на это, Давид. Послушайте, я очень хорошо представляю себе, что может, по всей вероятности, лежать в сумочке у доктора Баумэн. Поэтому я и не дал вам доступа к Фазилю.
— Да нет, вы не правы. Она никогда не стала бы этого делать. Не стала бы накачивать его наркотиками.
— И все же, я полагаю, вы ее об этом просили?
Кабаков не ответил.
— Эти ключи — от двух мощных висячих замков «мастер», — сказал Корли. — Таких замков нет ни в вещах Фазиля, ни у Авада. Фазиль что-то где-то запер. Если бомба большая, а она обязательно должна быть большая, если начинена всей имеющейся у них взрывчаткой и даже если они разделили ее на две части, она скорее всего находится в грузовике или в чем-то вроде грузовика. А это значит — гараж. Гараж, запертый на висячий замок. Мы заказали пятьсот дубликатов таких ключей. Их раздадут патрульным с указанием, что им следует пытаться открыть каждый висячий замок по маршруту патрульного обхода. Как только замок откроется, патрульный должен отойти назад и немедленно вызвать нас. И конечно, я понимаю, что вас беспокоит. К каждому новому замку прилагаются два ключа, верно?
— Да, — подтвердил Кабаков. — У кого-то на руках должен быть второй комплект ключей.
— Далия? Ты здесь?
В комнате было очень темно.
— Да, Майкл. Я тут. Я с тобой.
Он почувствовал ее ладонь на своей руке пониже плеча.
— Я что, заснул?
— Ты проспал два часа. Сейчас час ночи.
— Включи свет. Хочу видеть твое лицо.
— Хорошо. Вот, смотри. Лицо как лицо. Такое же, как было.
Он взял ее лицо в ладони и ласково погладил большими пальцами нежные впадинки на щеках под скулами. Прошло уже три дня с тех пор, как у него упала температура. Майкл получал по двести пятьдесят миллиграммов эритромицина четыре раза в день. Лекарство действовало, но медленно.
— Давай посмотрим, смогу ли я ходить.
— Лучше немного подождать, Майкл…
— Мне надо сейчас понять, могу ли я ходить. Помоги мне встать. — Он сел на край больничной койки, спустив ноги на пол. — Так. А теперь — пошли.
Он обхватил рукой ее плечи. Она тоже обхватила его рукой — вокруг пояса. Он встал на ноги и, пошатываясь, сделал первый шаг.
— Голова кружится, — сказал он. — Не останавливайся.
Далия чувствовала, как он дрожит.
— Пойдем обратно, Майкл. Тебе надо лечь.
— Нет уж. Я могу дойти до кресла.
Он сел и откинулся на спинку кресла, борясь с головокружением и подступившей тошнотой. Взглянул на Далию и слабо улыбнулся:
— Восемь шагов. От автобуса до кабины дирижабля не больше пятидесяти пяти. Сегодня пятое января. Нет, уже шестое, ведь сейчас за полночь. У нас есть еще пять с половиной суток. Справимся.
— А я и не сомневалась, Майкл.
— Брось, еще как сомневалась! И сейчас сомневаешься. И была бы дурой, если бы не сомневалась. Помоги мне вернуться в постель.
Майкл проспал до середины утра, а потом с аппетитом съел завтрак. Пора было ему сказать.
— Майкл, боюсь, с Фазилем что-то не так.
— А когда ты с ним в последний раз разговаривала?
— Во вторник, второго числа. Он позвонил сообщить, что с грузовиком все в порядке. Он поставил его в гараж. По графику он должен был позвонить вчера вечером.