— Он въедет сюда по итальянскому паспорту, а выедет по португальскому. Въездная виза США в паспорте уже проставлена. Если он предъявит свой португальский паспорт в любом аэропорту, мы будем знать об этом через десять минут. Так что, если он участник этого заговора, Давид, они у нас в кармане. Он выведет нас на бомбу и на Фазиля, и на эту женщину тоже.
— Возможно.
— Но где, интересно, они собираются добыть для него вертолет? Если цель — Суперкубок, один из заговорщиков должен был уже договориться об этом.
— Да. И где-то совсем недалеко. У них радиус действия не очень большой. — Кабаков вскрыл толстый конверт из коричневатой бумаги. В нем было сто фотографий Фазиля, снятого с поворотом лица в три четверти, и сто отпечатков фоторобота женщины. У каждого сотрудника ФБР, у каждого полицейского, занятого на стадионе, были теперь такие фотографии. — НАСА здорово поработала над этими снимками, — заметил Кабаков.
Фотографии Фазиля были удивительно четкими, а полицейский художник еще добавил и след от пули на щеке.
— Мы передадим их в авиационные службы, на здешнюю морскую базу и во все другие места, где есть вертолеты, — сказал Корли. — А с вами-то что такое? Новая мысль в голову пришла?
— Почему же они ввозят пилота так поздно? Все детали совпадают совершенно точно, кроме этой последней. Большая бомба, удар с воздуха. Но почему такая задержка с пилотом? Ведь это морская карта с катера впервые навела нас на мысль, что тут летчик замешан. Именно потому, что она была помечена летчиком. Значит, пилот был уже здесь.
— Морские карты есть во всем мире, Давид. Она могла быть помечена на той стороне, на Ближнем Востоке. Просто учли фактор безопасности. На всякий случай. Вдруг придется устраивать срочное рандеву в открытом море. Карта могла прибыть сюда с этой женщиной. И как выяснилось, им и в самом деле понадобилось такое рандеву, когда Музи вышел у них из доверия.
— Но спешка с получением документов в последнюю минуту никак в этот план не вписывается. Если они задолго знали, что нужно будет использовать вертолетчика-ливийца, они давно подготовили бы для него паспорта.
— Чем позже он будет включен в это дело, тем меньше риск, что его выведут на чистую воду.
— Нет. — Кабаков энергично покачал головой. — Этот аврал с документами вовсе не в манере Фазиля. Вы же знаете, как задолго он начал подготовку к теракту в Мюнхене.
— Ну, в любом случае это дает нам шанс. Завтра я первым делом отправлю людей во все аэропорты с этими снимками, — сказал Корли. — Только вот в дни новогодних праздников многие летные службы будут закрыты. Может, придется потратить пару дней, чтобы всех ввести в курс дела.
Кабаков поднимался в лифте отеля «Ройал Орлеан» с двумя громко смеющимися парочками; головы женщин были украшены замысловатыми прическами. Ради практики в языке он изо всех сил старался понять, о чем они разговаривают, но пришел к выводу, что смысла в их беседе он обнаружил бы не много, даже если бы все понял.
Он отыскал нужный номер и постучал в дверь. Двери гостиничных номеров обычно лишены всякого выражения. Они не допускают даже мысли о том, что за ними могут находиться люди, которых мы любим. Но Рэчел и правда была там, и обняла Кабакова, и не отпускала его несколько секунд, ни слова не произнося.
— Я просто счастлива, что этот полицейский передал тебе мою записку, когда ты был на стадионе. Кстати говоря, ты и сам мог бы пригласить меня приехать сюда, — наконец сказала она.
— Я хотел подождать, пока все тут не закончится.
— Слушай, ты на ощупь просто железный, настоящий робот! — заметила Рэчел, разжимая объятия. — Что это у тебя под курткой?
— Пулемет!
— Ну и ладно.