Пусть она «бездушный дьявол в юбке из девятого круга ада», как ее назвали две сотрудницы в женском туалете, не подумавшие, что их разговор мог услышать кто-то еще, все равно это лучше, чем быть секретаршей-сплетницей под гордым титулом «помощника-референта».
В пользу возомнивших о себе рабов на зарплате говорило только то, что ни одному из них не приходилось иметь дело с человеком, сидящим сейчас в ее кабинете и дышащим одним с ней воздухом.
Ласситер невзлюбила Клэя Верриса с первого взгляда. Постоянные контакты на протяжении многих лет превратили неприязнь в глубокую, стойкую ненависть. Однако обожание Веррису вовсе не требовалось. Любовь Клэя Верриса к самому себе была, вне всяких сомнений, намного сильнее ненависти Ласситер. Он мнил себя провидцем, Стивом Джобсом военного дела. Крупнокалиберным Стивом Джобсом в полном боевом снаряжении за вычетом причуд.
Работающие в разведке люди, как правило, сдержанны, однако Веррис был настолько лишен эмоций, что по сравнению с ним питон показался бы игривым щенком. А еще он умел включать и выключать бесстрастность по желанию. В сфере, кишащей опасными людьми, это качество придавало ему убийственную эффективность. Ласситер знала, что с ним надо быть начеку, но отказывалась поддаваться страху.
– Как жаль, – сказал Веррис, резко и в то же время буднично, как если бы вел разговор, слышный ему одному. Ласситер не удивилась. Голоса в голове Верриса, видимо, не на шутку расшумелись. Она подождала, что он еще выдаст.
– Генри всегда мне нравился, – добавил он.
На мгновение Ласситер засомневалась, правильно ли расслышала, а когда поняла – пожалела.
– Генри служит в РУМО, Клэй. Он один из моих людей.
Веррис бросил недовольный взгляд.
– Он уже знает, что ты его обманула.
– Мы приставили к нему человека, – ответила Ласситер. – Стандартный протокол при выходе агента на пенсию. Мы удержим его в рамках.
– В рамках? – презрительно усмехнулся Веррис. – Генри Брогана? Ты не поняла смысл их разговора? Он вышел на связного Дормова и будет распутывать эту ниточку, пока мы с тобой не окажемся у него на мушке.
Ласситер покачала головой.
– И все-таки…
– А его куратор, ну, лысый этот?
– Паттерсон? – Ласситер пожала плечами. – Он будет недоволен, но против меня не пойдет. Дел не станет возникать.
На самом деле директор вовсе не была в этом уверена, но теперь Веррис хотя бы воздержится от убийства Паттерсона. По крайней мере, она на это надеялась.
– Я обрежу концы, – сказал Веррис. – Все будет похоже на операцию русских.
Ласситер ощутила вспышку гнева.
– Ты ничего не будешь делать! Я сама справлюсь. Сообщу своим людям, что Генри – перевертыш.
Веррис надменно фыркнул.
– Обломавшись с Дормовым четыре раза? Нет уж. Без «Гемини»[5] ты не справишься.
Опять всколыхнулся гнев – еще сильнее прежнего.
– Я не позволю тебе совершать покушения на территории США…
– У тебя нет человека, способного ликвидировать Генри Брогана, – повысил голос Веррис. – А у меня есть.
В такие моменты Ласситер понимала, почему люди иногда поддаются первобытному порыву дать ближнему в морду. Веррис всегда вызывал у нее подобную реакцию.
– Спасибо, мы сами уберем за собой дерьмо, – произнесла она тоном адского дьявола в юбке.
Веррис с каменным лицом медленно подошел к ее столу и оперся на него кулаками.
– Все, над чем мы работали, теперь под угрозой – и все из-за твоих промахов. – Веррис уставился на нее, словно пытался скомкать ее лицо взглядом, но дьяволица устояла. – У тебя есть последний шанс не запороть дело. Давай, удиви меня.
Он выпрямился, все еще сверля Ласситер убийственным взглядом, и только тогда вышел из кабинета. Дьявол в юбке не испугалась – по крайней мере, пока. И все же Джанет Ласситер была не на шутку встревожена.
* * *
Привязав «Эллу Мэй» к свае у причала, Генри, прежде чем сойти на берег, решил дослушать соло Монка на пианино. За время, прошедшее после того, как он отшвартовался от «Стертой восьмерки» с обреченно улыбающимся и машущим рукой Джеком Уиллисом и подрулил к пристани, искорка в небе исчезла, что не сулило ничего хорошего. Несмотря на радость встречи со старым другом, внезапное появление Джека было сродни этому блику – оно предвещало грядущие потрясения, которые все перевернут вверх тормашками. А потому лишняя пара спокойных минут не помешает.
Генри отклонился назад и вытянул ноги на соседнем сиденье. Монк подбирался к финалу «Misterioso». Взгляд Генри упал на приборную доску.
Датчик угла перекладки руля был слегка сдвинут, как если бы кто-то выковырнул его из приборной доски и поспешно вставил на место. Генри ощутил, как закипает гнев. Доску вытачивали вручную, нельзя же просто так вынимать и вставлять части, это вам не кубики лего. «Элла Мэй» – элегантная дама, у нее каждый волосок – или датчик – на месте. Генри относился к ней с исключительным уважением, и она неизменно выглядела на все пять. Тогда кто позволил себе столь фамильярное обращение и, главное, почему?
Он аккуратно вынул датчик из гнезда на полированной панели, стараясь не порвать провода, и сразу же увидел причину непорядка. «Сукин же ты сын!» – подумал он, отделяя от проводков тонкий волоконно-оптический кабель.
Ишь ты, раскатал губу. Думал, что, прослужив в РУМО двадцать пять лет, с миром уйдет на пенсию и ему не устроят какую-нибудь пакость? Генри держал в руках микроскопического «жучка» – такой крохотный он видел впервые. Разумеется, приборчик был рассчитан только на прослушивание, хотя что он мог уловить кроме рокота двигателя, шума ветра и шелеста воды? Хотя кто их знает – современные системы слежки обалденно хороши. Может, уже засекают частоту пульса и дыхания. Если так – пусть видят, как он взбешен.
Очевидно, контора установила «жучок» еще до его возвращения из Льежа, как только Монро передал, что Генри уходит в отставку. Джерри никого бы близко не подпустил к «Элле Мэй», а потому от него избавились. Генри искренне надеялся, что ему сделали выгодное предложение, от которого глупо отказываться. Джерри – хороший мужик, заслуживающий лучшей жизни. Если ему позволили сохранить жизнь.
Генри выключил музыку и по мосткам подошел к будке перед офисом яхт-клуба. Да, мисс Морской Биолог все еще дежурила. Думает, наверно, какая она ловкая, как невинно выглядит со своими наушниками и улыбочками, будто ничего не происходит. Может, она действительно так молода, что не ведает, чего ожидать от рассерженного пенсионера-убийцы?
– Поймали что-нибудь? – весело спросила она, когда Генри положил перед ней на стол микрофончик с волоконно-оптическим кабелем. Девушка посмотрела на прибор, потом на Генри – улыбка растеряла уверенность.
– Ну-у, обычно парни выбирают цветы или плей-лист, который, по их мнению, покажется мне романтичным, но это…
Похоже, невинное хлопание глазками она отрабатывала перед зеркалом.
– Ты из РУМО? – резко спросил Генри.
– Э-э… как сказать. А что такое РУМО?
– Развлекательно-увеселительное музыкальное общество. Кто тебя послал следить за мной? Паттерсон?
– Паттерсон? – переспросила Дэнни, словно пробуя на языке слово, которое слышала в первый раз.
Роль наивного ребенка начала действовать Генри на нервы.
– Слушай, – сказал Генри, – ты вроде бы порядочный человек. Но ты спалилась. Твоя легенда не работает.
Девушка наклонила голову набок.
– Я тут слушала Марвина Гэя, так что я…
– Назови три корпуса в кампусе Дариена, – предложил Генри. – Давай, морской биолог, любые три. Валяй!
– Что, правда? – спросила она с сомнением.
– Правда.
Дэнни вздохнула.
– Аудитория Родса, аудитория МакУортера и аудитория Рукера.
– Теперь я точно знаю, что ты из РУМО. Гражданская послала бы меня куда подальше.
– Вежливая гражданская не послала бы, – ровным тоном сказала Дэнни.