Уткин обернулся, неудобно вывернув шею, и посмотрел на Ксению, лицо которой оказалось прямо перед его холодными глазами. Ее взгляд блеснул озорной улыбкой, она протянула ему руку, и он быстро отер свою о влажные джинсы, чтобы та не была потной. Ксения заметила этот откровенно мальчишеский жест и чуть не фыркнула, но сдержалась. Она серьезный человек. Полицейский. Не будет же она смеяться над человеком, у которого просто мокрые руки? В этот момент она не выдержала и все-таки усмехнулась. Павел передумал жать ее изящно протянутую руку.
Виктор выкрутил громкость магнитолы почти на полную, и в машине теперь играли грустные русские песни из восьмидесятых. Тонкий голос солиста отчаянно выпевал «Белую ночь», которая теперь опустилась над городом, и Светлана, видимо, вспоминая свою молодость, задумчиво глядела в окно и в такт качала головой. Разговор прервала Ксения, и Павел впервые услышал ее ласковый, немного смущенный, голос.
– Куда мы сейчас?
– В Вологду, товарищ криминалист, – утрируя важность ситуации, ответил Виктор, сделав музыку тише. Светлана прислушалась к разговору. – Расследовать аналогичное убийство.
– Или самоубийство, – вставила Лисичкина. – Не забывайте, что на трупах не было следов физического насилия. Кроме последнего. У того вообще рука отгрызена. Укус не человеческий, да даже если бы и был человеческий, то повреждения не сходятся: люди физически не в состоянии перегрызть чужую кость. А укус был один.
Ксению передернуло. Уткин заинтересовался и решил блеснуть перед Ростовой, которая теперь внимательно смотрела на него своими изумрудными, полуприкрытыми, глазами и держала на губах легкую улыбку, которая, казалось, никогда с них не сходила.
– Может, вы все-таки ошибаетесь, и это возможно? Вы ведь даже не брали никаких образцов на исследование.
– Невозможно, Павел. У человека не хватит сил, чтобы оторвать другому человеку целую руку, начиная от плечевого сустава. Не глупите.
Виктор ухмыльнулся.
– Конечно, дело странное. Но рядом находится достаточно обширная лесополоса, да и край города это, как никак. Вполне вероятно, что тут водятся дикие животные, те же самые волки.
– Это уже более правдоподобно, – утвердительно сказала Лисичкина. – Но не стоит забывать, что церковь по ночам закрыта со всех сторон. Откуда там взяться волку?
Все в задумчивости замолчали, а из радио все еще доносился тихий голос страдающего певца.
Наконец, они доехали до нужной церкви. Церковь Иоанна Богослова находилась на улице Маяковского, из-за чего найти ее было даже тяжелее, чем если бы она была у окраины города. Виктор припарковал машину и заглушил двигатель. Женщины набросили куртки и быстро побежали прятаться от холодного колючего дождя под крышу церкви. Виктору показалось, что раньше, возможно, это здание и было красивым, но сейчас оно уже настолько старо, что готово развалиться прямо сейчас, упав к ногам приехавших. Снегирёв с Уткиным вышел из машины, и молодые люди тоже направились ко входу, где их уже встречал священник в белых одеяниях.
– Да прибудет с вами Господь! – сказал он, взмахнув рукой.
– И вам добрый день, – скептично фыркнула Светлана. – К делу?
– Конечно, входите.
Внутри церковь была еще древнее и мрачнее, чем снаружи. Штукатурка падала с потолка, стены потрескались. Фрески на стенах крошились и цветной пылью осыпались на потрескавшийся пол, у стоявшей в углу статуи Иисуса Христа не было одного уха, и Лисичкина поспешила быстрее отвести от него взгляд.
– Меня зовут Дмитрий, я работаю в этой церкви уже более сорока лет, но впервые сталкиваюсь с тем, что произошло вчера ночью, – тихо, но отчетливо произнес священник и поправил белую одежду.
Девушки и мужчины представились Дмитрию, и он поклонился им. Оглядывая церковь, Павел Уткин понял, что ему больше хочется на улицу в дождь, чем стоять среди этой умирающей древности и нюхать тошнотворные благовония, от которых кружилась и болела голова.
– Монахинь нашли вчера вечером на улице, в лесу, они лежали там мертвые, но никто не знает, от чего они умерли.
– Покажите нам, – сказала Ксения, у которой уже загорелись глаза, так сильно ей хотелось приступить к заданию. К ее первому в жизни настоящему рабочему заданию!
Они вышли через запасные двери в лес. Дождь моросил, и по телу Светланы пробежала дрожь. Это была самая мерзкая, по ее мнению, погода. Лучше уж сидеть дома и стирать одеяло от кошачьей рвоты, чем ходить в лесу по такой мороси. Они пошли по узенькой тропинке между деревьями и кустами, которые постоянно норовили зацепиться своими кривыми когтями ветвей за одежду. На земле уже лежали первые опавшие листья, по которым ползали мокрые дождевые черви.
У каждого были свои мысли в это утро, но все сразу же забыли обо всем, когда увидели эту ужасную картину. Пять трупов девушек лежало под деревьями и на тропе, перекрывая проход. Все они были в крови, у некоторых отсутствовали конечности. Глаз не было.
– Вот они, – прошептал священник, целуя крест. Показав им место, он вернулся по тропе в церковь.
– Это… ужасно, – объявила Ксения, что итак было понятно всем.
– Светлана, все еще думаете о самоубийстве? – усмехнулся Виктор, хотя это было лишнее.
– Я не понимаю… – она подошла к одной из девушек в монашеской одежде. Вокруг ее пустых глазниц засохла алая кровь. – У тех девушек я взяла анализ слюны, у этих сделаю то же, проверю на наличие яда, но…
– Яд… Как глупо с вашей стороны. Угомонитесь, они не принимают яд, кто-то убивает их всех, преследуя какую-то цель, – сказал громко журналист. – Надо их снять.
Он достал из кармана небольшую камеру и начал делать снимки.
– Сделайте пару снимков мне, я покажу их в больнице, – сказала Светлана.
– Как мы заговорили, дорогуша, – улыбнулся Павел.
Светлана в ответ лишь недовольно и презрительно фыркнула, тряхнув локонами светлых влажных от дождя волос.
– Ребята, не спорьте и не ссорьтесь, дело серьезное, – как-то совсем по-детски сказала Ксения, и, кажется, сама смутилась, подойдя к Виктору, который искал следы вокруг тел, но дождь размыл землю, и было трудно найти хоть какие-то улики. Однако, пару следов от ботинок он все же различил и следовал им. Они вели дальше по тропе, однако, спустя несколько метров, тропа заканчивалась и переходила в болото, где следы пропадали.
– Павел! Павел Уткин!
– Что? – раздался резкий голос издали, и журналист хлюпнул носом.
– Иди сюда, сфотографируй эти следы.
Павел пробрался через трупы к детективу и зафиксировал на камеру следы от чьих-то крупных ботинок.
Еще минут пятнадцать они разглядывали тела, когда пришла девушка в синей куртке и джинсах в обтяжку. Ее неестественно рыжие волосы намокли от дождя, а лицо было очень самоуверенным, глаза сияли недовольством и необоснованной злостью.
– Объясните, что здесь происходит? – резко и отрывисто спросила она, разглядывая команду специалистов.
Виктор и Павел подошли к девушкам, которые оторвались от тел и взглянули на пришедшую в синей куртке.
– Мне повторить вопрос?
– А вы кто? – ответил вопросом на вопрос Уткин.
– Я работаю в полиции Вологды. Меня попросили обыскать тут все вокруг и осмотреть трупы, а кто вы такие?
– Мы тоже работаем над этим делом, – сказала Светлана, вставая с мокрой земли и отряхивая руки. – Светлана Лисичкина. Врач центральной больницы Ярославля.
– Мне не нужны врачи. Уходите отсюда все, я буду работать тут одна, а вы возвращайтесь в свой Ярославль или откуда вы там взялись.
– Подождите… – начал Виктор. Рыжеволосая девушка достала из куртки пистолет и направила на Виктора, который не успел достать свой.
– Еще движение, и вы присоединитесь к монашкам.
Все застыли.
– Медленно уходите отсюда, без резких движений.