– Пусть ребенок поспит, ничего страшного, на один день позже профессором станет.
В этот день в учительской был почти праздник и прогулы обычно не отмечали!
В общем, интернат сыграл свою роль в том, что воздействовать на меня какими-то педагогическими методами было очень трудно. Выгнать из школы не могли, отличник, приводов в милицию нет, так, злостный озорник, которого нельзя было заставить, а можно было только попросить не делать то или это! В общем, не подарок!
Школа, школа, школа, понятно, все мы вышли из неё. А что было помимо этого стандартного заведения, чем я дышал и интересовался, вне стен её?
Многим!
Сейчас с высоты прожитых лет могу с точностью сказать хорошо или нет то, что сфера моих интересов определялась лишь моими пристрастиями, что надо мной не довлел указующий перст взрослых, которые уважали меня как личность, считавших достаточно самостоятельным для собственного выбора. Меня не водили за руку по кружкам и ревностно не следили за успехами или неудачами, а, наверное, надо было и не, наверное, а точно.
Дети, почти всегда идут по пути наименьшего сопротивления. Знания и умения, требующие усидчивости, монотонности, упорного труда, при овладении, которыми отсутствуют элементы игры и развлечений, обычно любовью не пользуются. Они их чураются, как черт ладана, а именно эти навыки в дальнейшем образуют тот фундамент, на котором из талантливого дилетанта вырастает настоящий профи!
И хоть я считаю, что детям надо давать максимум самостоятельности, но отсутствие жизненного опыта у детей родители восполнить обязаны, не с высоты личных амбиций, а тонко уловив не только возможности и наклонности ребенка, но и по возможности веяния и требования времени!
Две науки мой старший сын изучал под бдительно-принудительным надзором, английский и компьютеры (знания, которыми не обладал сам, из-за лености и стечений обстоятельств). Теперь мой старший сын в США и занимается компьютерами. Младший – это особый фрукт, с характером более не управляемым, чем у меня и мозгоустройством, иногда пугающим. Растратить возможности этого ребенка лишь на самоутверждение было бы непростительным делом. Но, тут вмешивались совершенно неожиданные трудности, обусловленные ситуацией в стране, которых раньше при Союзе не было. Преодоление которых иногда от нас не зависели или зависели мало.
Так как я жил рядом с физкультурным институтом, то и спортивных секций я перепробовал столько, что легче сказать чем не занимался.
Теннис, плавание, легкая атлетика, штанга, борьба, футбол… и везде я был в числе лучших, разве что кроме футбола, жонглирование ногами давалось с трудом и в футболе на всю жизнь я остался только болельщиком, а вот плавал хорошо, был в сборной по подводному плаванию, из-за чего был даже освобожден от выпускных экзаменов в школе – ездил на первенство Союза, среди юношей.
Физически развит был неплохо, не даром, с детства, среди друзей носил кличку – «Тарзан».
Летом, по окончании 9-го класса, был я в Сухуми, на сборах подводников сборной Грузии, где мне старшими друзьями подводниками были «открыты глаза» на такую манящую и такую в то время неведомую сторону жизни, как женщины. Все произошло насколько романтично – настолько и комично. Думаю, нет смысла говорить о том, с каким видом я ходил по пляжу с аквалангом и ластами, мимо симпатичных девушек. Каким я себе казался человеком-амфибией, насвистывая из одноименного кинофильма песенку о морском дьяволе
Казалось, все девицы только и смотрят зачарованно на меня и стоит захотеть…, но пока нет времени, тренировки и все такое – не до женщин!
И вот, как-то ребята постарше, решили меня просветить. Втихаря подговорили одну из опробованных ими тружениц пляжных утех провести со мной – курс «молодого бойца», но так, чтобы я не догадался о подставе. Им очень хотелось увидеть «Ромео и Джульетту» в исполнении девственника и проститутки.
На следующий день я снял на пляже симпатичную Дашу, и конечно, ходил с ней фазаном, видя «завистливые» взгляды наших ребят постарше! В принципе, дальше распускания павлиньего хвоста зайти может и не отважился бы, но один из наших пловцов, сказал, что он уговорил ребят и они на вечер уступают фазенду. Путь к отступлению был отрезан!
Насколько я был «обаятелен» и «притягателен» для женщин я понял сразу, стоило только заикнулся о том, чтобы пойти ко мне в гости. У Даши появился «страстный блеск в глазах» и из её груди почти тут же вырвалось томное – «Конечно». Как я сожалел тогда, что ребята этого не видят и не слышат, а главное, что если потом расскажу – не поверят!
По дороге домой, я лихорадочно проигрывал ситуации, в которых я её соблазнял, где я выглядел эдаким Казановой. Но, когда поглядывал на Дашу, в душе все же скребло и думалось, а может ну её…
Однако соблазнил я Дашу на удивление быстро. Она, как мне показалось, даже не успела опомниться, когда я молниеносно и технично «уложил» её в кровать.
Как бросился на «амбразуру», уже особо не помню и лишь в конце, «отстрелявшись», увидел в просвете входной двери ряд довольных, улыбающихся голов. Вот тогда и понял, кто кого соблазнял, но полученное удовольствие от этого не уменьшилось, а по выражению глаз Даши понял – осечки не было!
Самая приятная неожиданность была, когда на следующий вечер Даша пришла к нам в гости и попросила ребят часок-другой погулять!
Дверь Даша закрывала на ключ уже сама.
И поехало, и покатилось! Дальнейшая шлифовка первого опыта проходила на турбазе и общежитии физкультурного институту, которые располагались рядышком с моим домом и как мне кажется – не без успеха. Конечно, я не был Ален Делоном, но и на Квазимодо отнюдь не смахивал. Не плохо сложенный, выглядевший старше своих лет, с подвешенным языком, совершенно непосредственный, в меру галантный, а низкий, с хрипотцой, уверенный голос, действовал гипнотически.
Я никогда, не обманывать пассий, не притворялся влюбленным, не обещал жениться, никогда не был слишком настойчив, всегда держал ситуацию под контролем, был котом, мягким, пушистым, которого хотелось гладить, а его мурлыканье не только усыпляло, но и лишало собеседниц всякой воли, желание к сопротивлению, и видимо, к реальной оценке происходящего. Мои бесстыже-пожирающие, вечно улыбающиеся глаза, смотрели как бы сквозь одежду, в них, женщины видели ненавязчивое, теплое восхищение, заставлявшее их верить в свою неотразимость, а ритмично вздымающаяся грудь и нервная реверберация голоса, выдавало желание, как можно дольше продлить это чувство. Самое главное – у меня начисто отсутствовал сексуальный эгоизм. Природная сексуальность была в основном направлена на доставление удовольствия, на доведение партнерши до того состояния, когда стираются любые условности, забывается, где, с кем, и зачем, когда за ирреальностью происходящего, вдруг понимается невероятная значимость произошедшего и при опустошенном сознании, всепоглощающая нежность в душе, прилив теплоты в тела и… полное отсутствие ног!
В последнем классе школы я был уже опытный сердцеед и многие молоденькие, да и не очень учительницы, уже не выдерживали прямого откровенного взгляда, которым я играл, как цирковой силач гирями и… доигрался.
Конечно, ровесницы интересовали и мой внутренний романтический мир соответствовал возрасту, а бурный, курортный опыт, как бы нивелировался обычной городской обстановкой и отошел на задний план и если проявлялся, то совершенно неосознанно или рефлекторно, и иногда там, где это было совершенно излишним.
Мне нравились девочки, иногда даже очень, но в общении с ними я редко переходил общепринятые рамки поведения, принятые в этом возрасте. Я не влюблялся в ровесниц, как влюблялись мои сверстники, просто легче многих, заводил дружеские отношения и реже краснел, а в остальном – как у всех. А вот с представительницами прекрасного пола, более старшего возраста, в основном под руку попадали педагоги, любил пострелять глазками, за что, обычно они проводили уроки стоя спиной ко мне, но в одном случае, видимо перегнул палку, за что на три следующих года, забыл о сверстницах!