Страх затуманил разум. Это самый плохой союзник из всех, что можно себе представить.
Если бы не сопровождающая охрана, волочащая под руки молодого человека, он не смог бы передвигаться самостоятельно. Вся его храбрость куда-то разом улетучилась, а ведь он никогда не считал себя трусом. Сейчас Алистера волновал только один вопрос: какая судьба его ожидает? Он все же надеялся, что его проступок не повлечет за собою ужасные последствия и уж точно никак не затронет его семью. Только он один за все в ответе…
«Славно же я поохотился», – подумалось вдруг ему. Недаром он тогда в баре пребывал в скверном настроении, словно предчувствуя, что что-то может разразиться. Война… Может быть, все-таки не так уж все и мрачно, как нарисовал картину незнакомец с отталкивающим лицом. А, возможно, на самом деле все гораздо ужаснее.
***
Охранники привели арестованного в крохотную комнату с металлической полкой вместо кровати и льющимся прямо с потолка тусклым светом и тотчас оставили его одного. Алистер внимательно, но без особого интереса осмотрел свое скромное жилище, отведенное ему, конечно, на время. Дверь, естественно, за ним заблокировали, но, тем не менее, он все-таки решил проверить – да, она была заперта снаружи.
Прямоугольная комната, выдержанная в едином серо-белом цвете, напоминала больничную палату. Ничего, кроме тоски и уныния, она не навевала. И сколько же времени тут предстоит провести Алистеру? Отец, конечно, станет его искать, но не сразу, потому что Алистер проживал отдельно, в собственной квартире, и нечасто навещал загородный фамильный особняк. Ко всему прочему Джеймс Майлз знал, что сын любит уединение. Так что поиски единственного отпрыска он начнет не скоро. Если, разумеется, раньше ему не доложат те, кто арестовал Алистера.
Кем же они на самом деле были? По чьему приказу действовали? Если бы за всеми этими перипетиями не стояло высокопоставленного лица, то вряд ли люди в черных костюмах вели бы себя столь уж открыто и нагло. Неужели они и впрямь из каких-нибудь спецслужб, типа агентства национальной безопасности? И откуда им стало известно, что Алистер спалил на складе вампира королевской крови? Что-то слишком много вопросов остается без ответа…
Растянувшись на металлической полке, он почувствовал себя крайне неуютно. Без матраса и подушки под головой было жестко. К тому же полка, рассчитанная на человеческий рост до ста восьмидесяти сантиметров, оказалась ему мала – в Алистере было целых сто девяносто четыре сантиметра.
Хотя до каких уж тут удобств, если участь его все еще не была определена. С таким же успехом его могут, как отпустить завтра на все четыре стороны, так и отдать под суд как государственного преступника. Дело сфабрикуют быстро, он в этом даже не сомневался.
Отчаяние нарастало, угнетало, давило. Алистер боялся, что никогда уже не увидит ни Дэйва, ни Руди. Они, конечно, станут разыскивать его, но не найдут, потому что он и сам не знал, где находится. Остается одно – побег. Но эта идея казалась совсем уж фантастичной.
Глава пятая
Объявив о внеочередном созыве Совета, Эдвин с нетерпением стал ждать своих сторонников. Впрочем, как и непримиримых соперников. Куда уж без них… Необходимо решить некоторые важные вопросы, не терпящие отлагательств. Конечно, он мог решать все и сам, поскольку имел на это право, данное ему по рождению, но не собирался этого делать, чтобы не вызвать недовольство и разлад среди своих подданных.
И вот, когда в особняк главы кровососов съехались виднейшие представители самых влиятельных и уважаемых кланов со всех уголков Стилгарда, имевших ощутимый вес среди вампирской расы, началась продолжительная и бурная дискуссия. В выражениях никто не стеснялся. Эдвину даже становилось немного не по себе, когда он своими глазами видел, как ненавидят людей его сородичи. Похоже, примирению никогда не бывать. Особенно после того, как один из человеческого отродья убил кузена Эдвина. А ведь когда-то он мечтал о том, чтобы жить с человеческой расой если и не в мире и согласии, то уж точно не во вражде.
Разумеется, Эрик отличался безрассудностью и взбалмошностью, и, возможно, своим поведением сам спровоцировал человека преследовать его. Может быть, человек уничтожил кузена из мести. Эдвин не исключал и такого расклада. Однако… Пусть Эрик хоть трижды виновен – его гибель не должна остаться безнаказанной.
Усугублять ситуацию пока не имело смысла, да и было рано выбрасывать такой ошеломительный козырь – предоставить своим сородичам отличный повод мстить людям.
«Всему свое время», – размышлял Эдвин, потирая ладони. Он ждал, когда в полемику вступят сторонники установления отношений между вампирами и людьми на основе компромисса, который устраивал бы обе расы. Много лет назад он и сам вполне мог поддержать их в этом благородном стремлении, однако, не сейчас. К его искреннему удивлению, оппозиционеры хранили полное молчание и лишь как-то тревожно посматривали в сторону восседавшего на троне владыку.
У Эдвина закралась мысль, что им стало известно о гибели Эрика, и потому они не вмешиваются, считая свою позицию заранее проигрышной. К счастью, как выяснилось позже, ни один из присутствующих на Совете не был в курсе трагедии, произошедшей в семье верховного повелителя.
Устав от долгих споров – советники разве что не передрались между собою, продемонстрировав межличностную неприязнь во всей красе, – Эдвин поднял раскрытую ладонь так, чтобы всем было видно. Разговоры мигом прекратились. Как же ему опостылели эти междинастические распри! Каждый тянул одеяло на себя. Каждый старался выглядеть выигрышнее и значимее другого. Каждый считал, что планета должна вертеться исключительно вокруг него.
Все это безумие надоело верховному повелителю. Чтобы пресечь бесполезную полемику, он решился выложить свой главный козырь.
– Да будет вам известно, господа, что люди совершили ужасный, нет, просто отвратительный по своей жестокости проступок, – начал он, обводя медленным взглядом каждого советника, – в отношении которого им нет, и не может быть прощения. Они убили моего кузена Эрика!
Зал загудел, точно пчелиный рой. Кто-то вскочил с места, выкрикивая клич: «Смерть человеческим существам!» Кто-то в шоке сидел, не смея пошевелиться. Кто-то схватился за оружие. В общем, безучастным не остался никто.
Довольный произведенным эффектом, Эдвин нашел в себе силы для продолжения нагнетания обстановки. Где-то в глубине своего сознания, которое еще не умерло, он противился своему, возможно, ошибочному решению, принятому впопыхах, однако остановить возрастающую бурю, способную вылиться во что-то совершенно невообразимое, уже не мог.
– Я знаю, что часть из вас хотели бы жить с людьми в сотрудничестве, которое стало бы нам взаимовыгодно. Я и сам раньше проголосовал бы обеими руками «за»… Но, как оказалось, людям совершенно плевать на добрососедские отношения. Они жаждут доминировать, а мы для них нечто вроде паразитов, от которых необходимо избавляться. Люди не умеют и не хотят жить в мире. Вспомните, сколько тысячелетий они уничтожают друг друга. С каким наслаждением они пускают кровь своим собратьям, а потом по-садистки смотрят, как те умирают в страшной агонии. Им нужна война… И они ее получат!
Поддержавший его гул голосов дал понять, что все признавали правоту Эдвина. Повелитель вампиров ясно сознавал, что зажег сейчас такое пламя, о языки которого может обжечься, в конце концов, и сам. Однако отступать уже некуда.
Своим генералам он приказал разработать план дальнейших действий. Необходимо было проявить ту решительность, которой в последнее время так недоставало по отношению к людям. Если раньше вампиры придерживались в основном политики нейтралитета, прикидывались мрачными тенями, особо не вмешиваясь в дела людей, неся при этом пусть и не значительные, но вполне ощутимые потери, то теперь предстояло в корне пересмотреть вышеназванные позиции, применив иной подход.