– Просто скажи мне правду, где ты сейчас находишься? – проговорила она низким, сдавленным голосом.
– Я… я не понимаю, что с тобой. Я… – мялся на другом конце молодой человек. – Я хотел тебе сделать сюрприз… и я скоро буду у тебя. Я тут иду по сократу. Льёт как из ведра. Я весь промок.
Катя молчала, кусая кулак и тихонько подвывая.
– Катя? Что там такое?
– На тебе чёрный свитер?
– Да. На аве видела? Я его недавно купил. – В голосе Саши звучало явное самодовольство.
– И ты несёшь мне подарок?
– Да, конечно. У тебе же день…
– Золотые серьги с изумрудами? – перебила его Катя, судорожно вздохнув.
– Как ты узнала?.. – удивлённо-расстроенно спросил Саша. – О, слушай, тут избушка какая-то стоит!
– Уходи оттуда! Быстро! – в истерике закричала Катя. – Беги! Назад! К трассе!
Она прислушалась. В трубке пошло какое-то шипение и связь оборвалась. Дрожащими пальцами она снова отправила вызов.
– «Абонент временно недоступен»
Соскочив с кровати, повинуясь импульсу, готова уже была швырнуть телефон об стену, – одумалась, бросила на кровать… накинула на плечи халат, дрожа и плача в голос, выудила из-под кровати и надела кеды, схватила телефон, выскочила из дома и побежала через ночь и дождь в сторону леса.
Часть вторая
Зона
1. Митрофанов
Поначалу спецотдел занялся вышеозначенной зоной плотно. Ведь дело, кроме прочего, попахивало политическим скандалом. Российские деньги в кармане джинсов, российские сигареты, российская сим-карта в телефоне… Это, конечно, мог быть турист, но как этот турист мог обходиться без местных денег?!
Решено было российской стороне ничего не сообщать. Ведь, хоть и был «турист» подданным РФ, был он явно не из сегодня, и искать его никто не должен был.
В зоне, на деревьях, установлены были камеры наблюдения на автономном питании. Предпринимались попытки вытянуть хоть какую-то информацию из карт и микросхем телефона. Но всё было тщетно. И в зоне ничего аномального не случалось; никаких энергетических отклонений. Время от времени по тропинке проходили жители посёлка… Через три года такие непродуктивные «наблюдения» показались излишней роскошью для слабеющей, майданящей страны, и из шести камер, оставили только две – с видом на поляну, и с общим видом на тропу. В 2014м, после Референдума, местный аппарат СБУ был переформирован в филиал ФСБ. Специальный отдел по работе с паранормальными явлениями обрёл нового руководителя.
Сергей Митрофанов – человек прямой и горячий, ознакомившись с материалами дела, поулыбался по поводу гипотез своих предшественников…
– Так вы официально называли пострадавшего «туристом»? – воскликнул он смеясь. – Думали, Крым вечно будет в составе Руины?
Его подчинённые лишь поморщились молча.
– Что, не нравится?.. Руина и есть! Если б не майданили, ещё были бы целы! Ладно, это лирика. Перейдём к сути дела, – видя, что его политические умозаключения не находят живого отклика у сотрудников, продолжил Сергей Петрович. – Значит, в свете новых событий, я не вижу никаких объективных оснований называть парня туристом. Назовём его, скажем… не знаю… Предложите какую-то здравую идею!..
– Хронопутешественник.
– Слишком заумно и длинно.
– Бродяга.
– Да какой он бродяга?! Одет был нормально, хоть и в джинсах, мобила не из дешёвых, наличка… Кстати, что вы тут насочиняли о его персоне?
Сергей Петрович перевернул лист дела…
– Ага! «На основании найденных вещей составлен приблизительный портрет „Туриста“. Это, скорее всего, молодой мужчина, от 20 до 35 лет, худощаво-спортивного телосложения. Рост от 177 до 184 см. Вес от 66 до 74 кг. Длинные, волнистые каштановые волосы до плеч». Прям, рок-музыкант какой-то!.. Как насчёт волос-то узнали?
– А, там дальше написано!.. В свитере найдено несколько волосин, и следы на воротнике куртки…
– Ну молодцы тогда! Можете, когда хотите!
Сергей Петрович вздохнул.
– Да только это нам ничего не даёт. Вся загвоздка в том, что то, что с ним случилось, ещё не случилось! Такой вот логический выверт! И, если мы даже его найдём…
– У нас была гипотеза, что он молодой учёный… И там в лесу ставил… будет ставить… опыты с перемещением во времени, – осторожно ответил один из следователей.
– Смешно! – с ухмылкой сказал Сергей Петрович. – Где вы видели учёного-хиппи? Я бы сказал, какого рода опыты они обычно ставят, ныкаясь в лесу!
– Ну, это была просто гипотеза!
– И к чему её сейчас озвучивать? Любите вы сами себя запутывать! Ежу понятно, что всё дело в зоне!.. Может, стоит оградить её?! Типа под застройку… Народ пошумит и перестанет…
– Но тогда наш…
– Пусть будет рок-музыкант!
– Хорошо. Он не попадёт туда! И мы ничего не узнаём.
– Похоже на то. Ладно, у нас ещё, минимум, четыре года! В 2018м сигареты его выпущены ведь?.. А пока, пусть камеры работают!.. Да, и зону-то переименовать!.. У нас по России свой реестр!..
2. Избушка Бабы Яги
Зоне был присвоен новый код «Б-24». Шло наблюдение в пассивном режиме. Ничего нового не было замечено. В 2016м горячего и прямого Сергея Митрофанова сняли с должности за хищение бюджетных средств, и он, с позором, уехал в свой родной Владивосток.
Новым начальником спецотдела стал пожилой и уставший от жизни Иннокентий Варежкин.
– У меня уже в печёнках сидят эти зоны! – воскликнул Иннокентий Павлович, просматривая папку дела «Б-24» – Везде какая-то муть мутная и мутью погоняет! И ведь знаете, что самое смешное? Сколько мы их изучаем, наблюдаем, ни по одной положительных результатов не имеем! А уж сколько наших сотрудников сгинуло, пытаясь «взять быка – или скорее чёрта – за рога».
Он покрутил карандаш в точилке.
– У меня такое мнение, что если Природа не хочет что-то нам открывать, то и не откроет, как ни бейся!
Иннокентий Павлович положил карандаш и окинул подчинённых суровым взглядом.
– Но это не означает, что мы имеем право на халатное отношение к своей работе!.. Кто у нас ответственный по данной зоне?
Он бросил взгляд на папку.
– Пётр Кураев?..
– Я, – смущённо отозвался молодой сотрудник.
– Отлично! А вот вы мне скажите, Пётр…
– Андреевич.
– Пётр Андреевич, значит… скажите мне, Пётр Андреевич, я два дня, как заступил на должность… у меня в ведении здесь шестнадцать подобных аномалий крымских, а у вас – одна… Кто должен быть более осведомлённым о данной конкретной зоне?
Пётр Кураев, догадываясь о каком-то своём упущении, не нашёл что ответить и покраснел. Он ненавидел эту свою слабость – краснеть, тем самым выдавая своё смущение, но поделать с этим ничего не мог.
– Ну что ж вы! Что ж вы зарделись-то, как красна девица?! – с ухмылкой и тенью сочувствия воскликнул Иннокентий Павлович. – Работать надо! Тогда и краснеть не придётся!
– Виноват, Иннокентий Павлович!.. – кашлянув, ответил Пётр Кураев.
– Виноват! – согласился начальник. Вздохнул, поискал что-то на своём компьютере.
– Так, вот оно!.. В сентябре 2014го, ночью с 26го на 27е, произошёл небольшой сбой в работе одной камеры, а именно – той, что пишет саму площадку. В записи пошли помехи, и она остановилась на целых четыре минуты, после чего снова возобновилась…
– Нам это известно! – поспешил реабилитироваться Пётр Андреевич.
– Известно? Молодцы! А известно ли вам, что, прежде чем отключиться, камера успела кое-что зафиксировать?
Иннокентий Павлович окинул драматическим взглядом смущённых сотрудников.
– Подойдите сюда!.. – Он повернул монитор так, чтоб подошедшим было хорошо видно, щёлкнул на иконке заготовленного видеофайла…
Зрителям открылась инфракрасная картинка одиозной лесной проплешины. Шёл сильный дождь, слышались раскаты грома, и вдруг изображение стало дрожать, пропадая, появляясь, пошли полоски…
– Ну, в грозу всегда техника… – начал один умник и тут же умолк.
Сквозь нещадные помехи и дождь в центре полянки что-то появилось, и тут же запись оборвалась.
Иннокентий Павлович строго и недовольно посмотрел на нарушителя тишины и остальных, слегка офигевших, зрителей.