Февраль
Вечером февраля в холодном автобусе попытаться остановить оранжевую реку внутри своего глаза -
и изморозь, и узоры (переливаются); было бы все равно, кто звонит мне, и где я был, когда началась осень из оранжевого вечера вчера;
и она говорит мне о зеленом городе (когда она была молодая) и о птицах, которые сидят на спинке кровати и не хотят улетать, пока кто-нибудь не умрет в твоем королевстве, и о черном короле и зазеркальном лабиринте
(человечек заводит граммофон и люди на площади танцуют)
и кружится, кружится, но никогда не возвращается обратно.
Иногдавечером
Где-то в Шотландии ты видишь, как птица садится тебе на руку (как вертится твоя голова),
звон рассыпается, и ты встречаешь очередного всадника без лошади между блюзом и ужином в половине первого,
и звонит телефон, и из трубки сыплются знаки препинания;
после того, как я ухожу, нужно проветривать, чтобы расползлись черепахи, и ты могла уснуть;
все-таки в углу на кухне спряталась одна блюзовая фраза в полдвенадцатого, странники телефонной книги и кусочек вечера (иногдавечером…);
Королева Оранжевого и Зеленого, ты носишь что-то в кармане, и одна из моих смертей (голова на двух ногах);
когда от тебя не останется Ничего, они найдут еще один скелет в чулане, середина дня.
Май
Ты ли из оранжевого вечера вчера и рыбами и звенят трамваи и май на ладони блестит и кажется холодным и –
не улетай (странники телефонной книги и стеклянный прискорбыш)
одиннадцать – говорит радио и кипит чайник.
Вечер на площади и заходит солнце и я смотрю в окно <начинается пустыня> – она растет из оранжевого вечера, и я слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине, и рыбы глотают огни
и сумерки и туман и гудит колокол и стемнело,
на потолке ползут огни (я закрываю глаза)
и в форточку вплывает огромная рыба.
Октябрь
Октябрь, октябрь как конец сна, странники и полные карманы времени; пурпурные рыбы, серебряные – утро;
и из угла в угол, и входит кошка, и небо лежит на ладони и кажется холодным,
и (начинается) странствие на оранжевых черепахах через весь день, но никогда не называя по имени;
за дверью прячется Убийца, я вижу его тени
и становится холодно и собирается дождь и у меня на ладони и странники телефонной книги и стеклянный прискорбыш.
Клоуны
Приезжает Цирк Стеклянного Человечка, говорит радио
и клоуны идут по площади и смеются – оранжевые клоуны, зеленые клоуны;
все троллейбусы идут на небо, говорит Черный человечек,
и я сажусь в троллейбус, и троллейбус ломается –
потому что утро и голос блестит и идет дождь
(желтое, синее, белое) и полные карманы гласных;
какая самая вкусная буква – спрашиваю я тебя,
и ты говоришь— «М»;
и уже полдень и гудит колокол и сияние после дождя;
я ищу телефон Пурпурного Генерала -
он уже повесился, говорит мне оранжевая женщина;
и время катится по улицам
и клоуны промокли, говорит Черный человечек,
пусти их погреться (так и говорит), и начинает крутить ручку граммофона – раз-два-три -
и у него полная голова улиток и улитки расползаются по небу и дождь прекращается.
Оранжевые странники и свой собственный
Медным голосом из Оранжевого и Зеленого возвещает сумерки – я слышу, как идет электричка
и сверкают лампочки и кто-то говорит на балконе этажом ниже,
и ты вынимаешь мои глаза
и снимаешь мою шляпу
и делаешь из моего рта пепельницу для случайных гостей;
у стен есть рты, которые говорят говорят говорят всю ночь;
оранжевые странники въезжают в город на жестяных автомобилях, и у них есть своя ночь под полями шляп,
там же прячутся искрящиеся существа и бабочки;
и в сумерках, и игры голоса, и монгольский хан в центре города и на берегу,
и я – в нескольких сантиметрах к югу от твоего правого глаза,
и ты вроде как луна, и у меня в саду полный колодец гласных из Оранжевого и Зеленого,
и время растягивается, и пауки плетут паутину
и Черный человечек прыгает до неба и звонит в колокол –
вечером возле ручья из гласных ели печаль (она была сладкой)
и нет хрусталя в моем голосе;
ты закрываешь глаза
у меня есть янтарные бусы и свой собственный.
Расстроенное пианино
Господин своего голоса и властитель пустых комнат и расстроенного пианино, но не тебя
пытаешься найти дорогу в сумеречные земли, но Оранжевое и Зеленое – это все, что ты видишь;
в сумерках хожу из угла в угол и возвращаюсь вечером, когда звенят колокола;
(Сон Черного Короля)
и человек без глаза и человек безо рта
(когда у тебя полная голова мух и ты боишься открыть глаза);
человек идет за апельсинами и попадает под машину –
перед самым Рождеством;
Ангелы, странники, клоуны – идут через двор,
входят под арку и оказываются в ПУСТЫНЕ.
Пугало
Мои глаза лежат на столе,
я стою на холме и вращаюсь, вращаюсь,
все реки текут вниз, вниз, вниз,
мои глаза сделаны из изумрудов и слюды;
пыль и пепел, волшебные и расцвеченные оранжевым твоего позавчера;
я начинаю говорить и пепел падает на пол, и начинается зима и гости уходят, все гости уходят, оставляя запах пепла и шляпы на вешалке,
и дедушка подходит к телефону и говорит – слушаю,
и я посылаю письмо на небо, и Убийца наконец-то подбирает ключ;
в это время зажигаются оранжевые фонари, и он входит в комнату (он ступает бесшумно),
он подходит к столу и берет мои глаза
и он тащит меня за тряпичную ногу по полу,
бубенчики переливаются перламутром и падают в вечер,
на площадь, откуда ушли клоуны, и рассыпаются в переулках смехом и голосами,
и хлопают двери и начинается радиопередача об оранжевых странниках Сейчас;
сквозь сумерки по асфальту тряпичным лицом,
и на площади около фонтана я слышу как падает вода,
и ты находишь меня и оба глаза,
и ты тоже на холме и
вниз, вниз, вниз, куда вечером летят вороны и
– слушаю, – говорит дедушка,
и у него в кармане свистулька, и он манит птиц,
и птицы прилетают и говорят, говорят, говорят;
я лежу на полу и чувствую оранжевый ветер сумерек в июле,
и на груди у меня ворон Адам;
я закрываю глаза, и он тоже начинает говорить.
Комната, пахнущая мамиными духами
Кружится, кружится, но никогда не вернется назад,
в комнату, пахнущую мамиными духами, в кукольный дом, где я лежу на полу, без кондукторов и Пурпурного Генерала;
просто одиннадцать, говорит радио, и растворяется сахар,
и небо пахнет печалью,
и теплый чай и желтая лампа и голос,
свернувшийся на кровати клубком и тихо мурлычущий.
Dusty Rats
Заводные божьи коровки и металлические крысы;
я слышал, как остановилось сердце, когда выключили электричество;
мама, мама, говорит человек на заре, и ты знаешь, ты ведь всегда знаешь;
из Оранжевого и Зеленого – мои глаза,
и кошка прыгает мне на колени;
раскрой его – говорят изумрудные голоса, и ты садишься на поезд и едешь, едешь в полнейшей тишине;
в калейдоскопе кружится Оранжевое и Зеленое – узоры, узоры; пейзаж подчиняется движениям твоей руки –
ты ведь была здесь не один раз.
Королева
Королева с апельсиновым ртом и/или мои влажные сны в середине мая;
начинается вечер, и кто принесет мне сон,
ведь иногдавечером…
И ты меняешься вместе с пейзажем
(демоны твоего сна и пурпурный конь)
и/или в другой вечер/после дождя/в оранжевый четверг
я нахожу свой глаз у тебя в кармане, между поцелуем и носовым платком;
Черный Король/Черная Королева и рассказчик историй в медный полдень
в сентябре на Петроградскую сторону сумерек;
ящерицы прячутся в щели, и я знаю, что происходит/всегда знаю, что происходит,
и ты приносишь забытую шляпу и роняешь пепельницу
и она разбивается, и ящерицы уносят осколки в еще один вечер;
телефонная женщина и почтовая женщина берутся за руки и выходят, я закрываю за ними дверь ключом Убийцы, который решил-таки навсегда покончить с моим колокольчиком;
наступает утро, и ты путешествуешь из безрадостного края в безрадостный на троллейбусе,