За всё время пути это была первая остановка поезда, где высаживали целые семьи из эвакуации.
Сопровождающий назвал ряд фамилий, но люди уже стояли в проходе где создалась небольшая очередь к выходу. Наверное, они знали заранее свою станцию. Чемоданы, баулы, мешки занимали весь проход коридора. Люди толпились, продвигались вперёд очень медленно, спотыкаясь и наступая друг другу на ноги. Слышалась ругань, вопли детей.
В вагоне было очень душно, и стоял неприятный запах.
Где-то в начале очереди громко кричал маленький ребёнок. Молодая мама, никак не могла его успокоить. То одной, то другой игрушкой покрутит перед глазками малыша, но нет, ничего не помогало, и звонкий крик ребёнка продолжал разноситься по всему вагону.
Через некоторое время проход вагона до самого тамбура был пуст. Суетливые пассажиры, ехавшие в поезде, уже были на перроне вокзала. Внезапно заморосил дождь. На привокзальных дорожках образовались мелкие лужицы. Тучи заволокли всё небо окончательно, и дождь стал усиливаться. Дожди в июне обычно длятся недолго, пройдёт ливень, да ещё с грозой и быстро почти бесследно утихнет. Вот только лужи да грязь напоминает о нём.
Лучи солнца снова пробиваются через редеющие облака. Где-то вдалеке появляется радуга, красуясь своими разноцветными лучами. Всё как бы оживает и приобретает новый вид. В природе, снова начинается жизнь.
В этот день, дождь начался затяжной, почти как осенний, мелкий и холодный. На улице заметно потемнело, хотя день только начинался. На привокзальном перроне почти никого не осталось, все куда-то разошлись, разъехались.
Маша смотрела в окно на капельки дождя. В её душе была тоска да полная неизвестность предстоящих событий. Где-то в глубине сознания затаился страх, который не давал ей покоя. Она не знала, что будет дальше, что ждёт её там, на незнакомой и чужой земле. Но боялась она не за себя, а за детей, которые сладко спали и беззаботно сопели на мягкой лежанке уютного вагона.
Локомотив дёрнул состав, и колёса снова заскрипели. Уже почти опустевший перрон стал медленно удаляться. Вслед за ним остались позади дома, которые далеко растянулись вдоль железнодорожного полотна, затем медленно отдалился и сам город.
ГЛАВА 2
На небольшой станции Ломовис юго-восточной железной дороги, что находится вблизи села Никольское Платоновского района, скопилось несколько эшелонов с длинными составами вагонов.
Местные диспетчеры должны пропустить эшелон с ранеными бойцами в сторону г. Тамбова, с южного направления железнодорожной ветки. Поэтому все поезда, следовавшие в обратном направлении, переводили на временную стоянку запасного пути.
По особому распоряжению, пропустили только спецпоезд с военной техникой и пассажирский, который должен прибыть с минуты на минуту.
Рядом со старым деревянным вокзалом стояли несколько повозок. К длинному бревну были привязаны лошади. Они неохотно жевали сено, изредка вздрагивали при звуке гудка проезжающего мимо паровоза.
Несколько мужиков собрались на одной из повозок. Удобно расположившись на расстеленной соломе, они играли в карты и изредка поглядывали в сторону перрона.
– Слышь Михалыч, пора бы московскому подойти, – небрежно поправив фуражку, сказал молодой парень.
– Господь с тобой, да куда ж он денется, – быстро протараторил Михалыч.
Он посмотрел на свою колоду карт, задумчиво хмыкнул и опять продолжил:
– Ты Алексей всё куда-то спешишь и спешишь. Ну, вот какая тебе разница, когда он подойдёт? Тебе что, плохо сидится?
– Да что ты, дед Михалыч, мне-то куда спешить, я всего лишь почтальон, такой же как и ты.
– Вот и правильно. Ведь мы, так сказать люди разъездного характера, всегда в пути. Ну, а ежели есть возможность посидеть, отдохнуть, ну и почему же нам не перекинуться в картишки? А, что скажешь!?
– Да дед Михалыч, твоя правда.
Несмотря на свой возраст, Алексей был здоровенным парнем. Его плечи, мышцы рук, выглядели как у сильного мужика, но по возрасту ему исполнилось только семнадцать. Он отрастил себе усы, чтобы выглядеть немного старше. Только это не девчонок завлекать, а для того, чтобы пойти в армию и воевать на передовой. Вот только усы ему не помогли, они были редкими и совсем тонкими, да ещё военком требовал свидетельство о рождении, а там… Так и выгнали его из военкомата.
А вот дед Михалыч, несмотря на свой восьмой десяток, был худым, очень подвижным стариком. Его седая борода была коротко и ровно стрижена, как будто её только что отрезали ножницами. Из-под густых бровей смотрели маленькие чёрные и хитрые глазки. Он был маленького роста и немного прихрамывал на одну ногу, сказывалось ранение ещё с первой мировой войны. А вот рассказчиком был просто необыкновенным. Как начнёт «заливать» в компании мужиков, то ли правда, то ли нет но ухахатывались все до упада.
– Тут! Едрит твою в балалайку, кажись я опять проиграл.
Дед бросил свои карты и встал с телеги. Раздался смех в компании.
– Это тебе Михалыч не Маруську кнутом погонять, здесь думать надо! – Крикнул вслед кто-то из мужиков и опять все засмеялись.
– Эх, смешно вам. А ну, вставай Алёшка пойдём, подгоним телегу к концу перрона, к почтовому поближе.
Алёшка отложил карты и неохотно слез с телеги.
– Эй! Михалыч Маруську не забудь, – послышался выкрик вслед, но дед уже не обращал никакого внимания.
Издалека послышался паровозный гудок. Алексей обернулся и увидел как вдалеке у самого леса, перед поворотом, огромные клубы дыма поднимаются вверх. Паровоз тяжело тянул пассажирский состав к станции.
Время прибытия и стоянки было ограничено, поэтому машинисты старались подавать эшелоны строго по графику.
– Михалыч, смотри московский подходит! – Громко крикнул Алексей.
Он обернулся к старику, который успел задремать в телеге и чуть потянул за узду. Лошадь дёрнула телегу и Михалыч, задрав ноги, кверху растянулся по всей повозке.
– Уть ты, Алёшка! Ты что так кричишь, едрит твою в балалайку, я же не глухой и не слепой, вижу.
– Да я думал, ты спишь дед Михалыч.
– Сплю!? Да я никогда не сплю на своём посту, – выговорился дед и опять поудобнее уселся в телеге. Он что-то хмыкнул себе под нос, затем достал из кармана махорку, хотел свернуть самокрутку, но почему-то передумал.
– Ты знаешь Алёшка, ведь в первую мировую я служил в разведке. Бывало, сидишь в лесу в укрытии и думаешь…
Не успел дед дорассказать свою историю, как с громким фырканьем и скрипом тормозных колодок, к перрону вокзала прибыл пассажирский поезд.
На перроне маленькой станции сразу всё оживилось, засуетились люди с мешками, чемоданами. Подъехала машина с военными. Они быстро построились прямо перед поездом. Командир что-то говорил, инструктировал их и через несколько минут они организованно поднялись в вагон. Рядом заиграла гармошка. Пьяный гармонист, сам пустился в пляс, а за ним и бабы, развевая широкими сарафанами.
Провожая молодых ребят в армию, родители давали строгий наказ, служить Родине как следует, как положено советскому воину. А следом слёзы лились рекой, да слышались причитания.
Призывников собрали с нескольких ближайших деревень. Ведь железная дорога проходила поблизости. Вот и подтягивались сюда, к станции Ломовис, то одна повозка, то другая.
Отправляли не только молодых познавать военную службу, но и мобилизованных прямо на передовую.
До отправления поезда оставалось несколько минут. Машинист дал предупредительный гудок, но на перроне продолжалась суета.
Почти пустые вагоны, полностью заполнили призывники. Из открытых окон и дверей слышались слова прощаний. Вот ещё один гудок раздался впереди поезда, состав слегка дёрнулся и постепенно стал набирать ход.