– Входите, – сказала я.
Дверь открылась, и в комнату вошёл Серафим. Он улыбнулся и сказал:
– С добрым утром.
Я кивнула и спрыгнула с подоконника. Серафим жестом показал на кровать. Я послушно села.
– Как самочувствие?
– Хорошо. Спасибо за лекарства.
– Эти лекарства готовит Альба.
Я удивилась.
– Ей ещё много чему предстоит научиться в жизни, как и тебе, – добавил балий.
– О чём вы? – удивленно спросила я.
Он улыбнулся, но промолчал. Серафим осмотрел мои зрачки, глазные яблоки, язык и голову. Он попросил меня вытянуть вперед руки, поднять ноги, подвигать глазами, высунуть язык и подвигать головой.
– Всё хорошо, – сказал Серафим. – Ты быстро идешь на поправку.
– Это всё благодаря лекарствам, – ответила я.
– Ты не хочешь со мной поговорить о том, что тебя беспокоит? – неожиданно спросил Серафим.
– Плохо себя чувствую из-за своих воспоминаний, но это пройдёт, – тихо ответила я. – Боюсь находиться под водой, – я вздохнула. – Серафим, у вас есть сигарета? Хотя вряд ли, вы же не курите, – я усмехнулась. – Где у вас продаются сигареты?
Серафим молчал. Я посмотрела на него. Он приблизился ко мне и посмотрел в мои глаза. Я стала тонуть в его зелёных глазах. Мне показалось, что я увидела то, что так давно искала. Я поняла, что сигареты и табачный дым никогда не решат мои проблемы. Они не помогают мне и не успокаивают. Удовольствие и спокойствие от выкуренной сигареты это самообман. Теперь я больше не нуждаюсь в сигаретах. Я не хочу жить в табачной иллюзии. Вдруг Серафим моргнул. Я закрыла глаза и тряхнула головой.
– Ты хочешь курить? – спросил балий.
– Нет, – сказала я. – Вы можете манипулировать людьми! – воскликнула я. – Вы можете помочь мне справиться с моими страхами?
– Да. Но ты можешь сделать это сама, стоит лишь постараться, – сказал он. – Все твои мысли и страхи в твоей голове, а значит всё в твоей власти. Но ведь это и есть самое сложное! Справиться с собственной головой! – ответил Серафим.
– Действительно, – согласилась я.
Балий улыбнулся и направился к двери.
– Постойте, – сказала я.
Он обернулся и посмотрел на меня.
– Я хочу поговорить с вами.
Серафим сел на кровать. Я осмотрела его лицо с едва заметными морщинами и длинную косу. Мне хотелось быть уверенной, что я могу доверять ему. Я вспомнила, то, что рассказал мне Джек после высылки из армии. Серафим не торопил меня. Он спокойно смотрел на меня. Я отвела взгляд и сжала ладони.
– Мой отец был военным. Он был очень хорошим человеком, добрым и справедлив. Папа был патриотом своей страны и всё делал для блага своего народа, – сказала я. – В моей родной стране люди стали рабами правительственной системы. Сначала ввели множество новых налогов, всё это было ради улучшения армии и защиты страны. Так говорило правительство! Потом в стране стал повышаться уровень алкоголизма, наркомании и проституции. Правительство знало об этом. Казалось, что король борется с этим, но это была лишь иллюзия. На самом деле правительство получало большие деньги с этого. У людей отбирали права одни за другими. Люди превратились в дойный скот. Все деньги, получаемые с гражданских лиц, шли для разработки чего-то опасного, – я теребила кончики волос. – Однажды отца и ещё несколько людей отправили в научный институт. Они отвечали за безопасность. Постепенно научный институт превратился в секретную базу. Всё что происходило там, было тайной. Мой дядя считает, что там творилось что-то ужасное, – рассказывала я. – Папа хотел остановить вещи происходящие там. Он сдружился с одним из учёных и нашёл несколько сторонников. Я толком ничего не знаю об этом институте и о том, что там разрабатывали. Об этом знают только те, кто там работал. У отца были какие-то важные документы, но я не знаю, как он раздобыл их. Я уверена, что из-за этих злосчастных бумажек моих родителей отравили. За несколько месяцев до их смерти, институт закрыли, а все сотрудники куда-то бесследно исчезли, – я крепко сжала ладони. – Мой отец оказался предателем. Как же низко опустили меня и мою семью! Меня бы тоже убили, но мне повезло, что я не оказалась в тот день дома. Я уверена, что убийце нужны документы, которые он не смог найти. Об этих документах знает мой дядя. Джек хитрый человек и это помогло сохранить наши жизни. У него было довольно много заслуг. Дядя всегда вёл себя, так как положено в должностной инструкции. Он всегда наблюдал за происходящим. Джек очень редко виделся с отцом, но тайно поддерживал с ним связь. Множество людей предполагают, что у них были плохие отношения, но это не так. Дядя отлично знает своё дело, поэтому его ценят, – я посмотрела в глаза Серафиму. – Меня волнует то, что сейчас с Джеком. Но больше всего я боюсь, что эти документы попадут в чужие руки. Я не могу просто сидеть здесь, пока не узнаю, где находятся эти злосчастные бумаги! Я хочу поставить жирную точку во всем этом! Мне нужны эти документы! Для этого мне нужно вернуться в Аспу! – воскликнула я. – Но в тоже время я не хочу возвращаться в родную страну, потому что боюсь умереть! Я не знаю, что мне делать.
– Если ты жаждешь вернуться в Аспу, то ты можешь это сделать в любое время, – ответил Серафим. – Вернуться на родину помогут военные. Ведь у тебя есть связи среди наших военных?
– Даже не знаю, – я опустила голову. – Как вы наверно заметили, вчера меня искали военные, они…
Серафим положил мне руку на плечо и сказал:
– Не спеши принимать решение. Подожди пока твои воспоминания полностью вернуться, а пока лечись и отдыхай. Всему своё время. Сначала пойми, чего ты в действительности хочешь и насколько ты в этом нуждаешься.
Я молчала, слушая шум за окном и спокойное дыхание Серафима.
– Балий, а вы можете помочь мне вернуть мои воспоминания? – поинтересовалась я.
– Нет. Проникновения в чужое сознание ведёт к плохим последствиям.
– Ну а если всё-таки попробовать?
– Всё должно идти своим чередом, – нахмурился Серафим. – Любое вмешательство имеет последствия, особенно, то которое ты у меня просишь. В мою практику не входит восстановление памяти.
Его лицо стало каменным, а взгляд застыл в одной точке. Он хмурил лоб и задумчиво посмотрел в окно. Мне стало неловко.
– Простите. Я не знала, что это тема вам неприятна, – виновато сказала я.
– Тебе не за что просить прощение, – ответил он. – Мне жаль, что я не могу тебе помочь.
– Глупости. Вы и так мне много в чём помогли, – я улыбнулась. – Только мне бы хотелось чем-нибудь заняться, а не сидеть без дела.
– Ну что ж, без работы ты не останешься! – воскликнул Серафим. – Пойдём со мной. Поможешь в хранилище.
Мы вышли на улицу. Воздух был раскалён от жарких лучей солнца. Мне было трудно дышать. Горячий воздух обжигал моё тело.
– Наш климат отличается от климата Аспы. Первое время тебе будет тяжело адаптироваться, – сказал Серафим.
– Ужасная погода, – ответила я, вытирая пот со лба. – Вот бы ветерок подул.
– Середина лета, – улыбнулся Серафим. – Но скоро будет ливень.
– Ливню я была бы рада.
Мы обошли вокруг святилища. Оно оказалось больше, чем я предполагала. С другой стороны здания был подвал. Серафим подошёл к двери и нажал на звонок. Через пару минут дверка открылась. На пороге стояла Альба в бесформенной футболке.
– Здравствуйте, балий, – сказала Альба и посмотрела на меня, – и чужестранка.
– Принимай помощника, – ответил Серафим, и слегка подтолкнул меня внутрь.
Альба взглянула на меня холодным убивающим взглядом. Серафим склонился над ней и что-то прошептал ей на ухо. Альба кивнула. У неё был виноватый вид. Она снова взглянула на меня, но уже без злости в глазах.
– Удачи, – улыбнулся Серафим и ушёл.
Дверка закрылась. Альба кинула мне одежду и показала в сторону комнаты. Вместо раздевалки, как я предполагала, это оказался узкий туалет, где я с трудом вмещалась. Я переоделась в рабочую одежду и вылезла из этой «консервной» комнаты. Альбы нигде не было. На металлическом столе стоял недопитый кофе и тарелка с печеньями. Старые лампы освещали хранилище своим керосиновым светом. Всё помещение занимали большие стеллажи с книгами. Я взяла с полки одну из книг и открыла на первой попавшейся странице. Текст был написан какими-то иероглифами, кое-где встречались буквы-рисунки в виде зверей и каких-то странных существ. Я прошлась мимо стеллажей, рассматривая книги. Моё внимание привлёк стеллаж с книгами в металлическом переплете. Я взяла одну из них. На удивление она оказалась очень тяжелой. Не удержав её в руках, я уронила книгу себе на ногу.