– Ненавижу! Ненавижу тебя! – закричала я. – За что ты так ненавидишь меня и моего отца? – я заплакала. – Ты же мой дядя! – кричала я, ползя по полу. – Я ненавижу тебя! Это не мой отец предатель, а ты! Ты мерзкая тварь! Пёс, который лижет пятки всем этим гадам!
Он запер дверь камеры и, подняв меня за шиворот, стал бить кулаком в стену.
– Кричи, – сказал он. – Живо.
Он сжал мою руку и стал медленно её выворачивать. Я закричала.
– Слушай и выполняй, если не хочешь чтобы тебя здесь до смерти забили, у меня в кармане лежат 2 шприца, достань их и сделай уколы себе в бедро. Быстрее, – сказал Джек, продолжая бить стену. – Не прекращай кричать. Кричи, будто я тебя убиваю.
Я заорала изо всех сил. Достав из кармана Джека шприцы, я трясущимися руками сделала первый укол, а потом вколола в боковую мышцу и второй шприц с фиолетовой жидкостью. Джек ударил стену ногой. Я начала чувствовать, как будто внутри меня всё кипит. Сердце стало биться быстрее. Голова закружилась.
– Что это такое? – прошептала я.
Джек повернул меня к стене и разорвал мою одежду. Он стал надавливать пальцами на мою спину. Я почувствовала, как по коже потекла теплая жидкость. В моем организме начало твориться что-то странное. Мне казалось, будто всё моё тело отекает и вздувается. В горле запершило от криков. Под кожей пульсировала кровь, готовая вот-вот вырваться наружу.
– Я умру, – прохрипела я.
– Не умрешь, – сказал он и прижал меня к стене. – Продолжай кричать.
Я послушно кричала. Мои ноги начались трястись и подкашиваться. Джек стал надавливать пальцем на мою губу и лицо. Я видела, как на белую пленку капает кровь. Джек надавил мне на живот, и на одежде стало появляться кровавое пятно. В горле пересохло. Я уже не могла кричать. Мне стало плохо. В горле встал ком. Меня вырвало кровью на форму Джека. Он опустил меня на пол. Я начала харкать кровью. Внутри всё болело. Я перевернулась на спину и застонала. Стена была покрыта пятнами крови. Джек открыл дверь. Я стонала, скрючившись на полу. В камеру вошёл полковник. Он с ухмылкой посмотрел на меня и довольно кивнул Джеку. Наклонившись, полковник приподнял меня за воротник и, ухмыляясь, посмотрел мне в глаза. Я не могла пошевелиться. В глазах всё помутнело. Я плюнула кровью на полковника. Он сморщился и с отвращением кинул меня на пол. Я посмотрела на потолок камеры. Он расплывался и темнел.
Открыв глаза, я увидела рядом Джека. Он сидел и читал какую-то бумагу.
– Что это? – спросила я охрипшим голосом.
– Твои данные, – ответил он. – Тебя перевили в специальный отряд.
Я чувствовала тряску. Мы ехали в машине. Меня укрывал тёмно-зеленый плед. Я приподнялась, каждое моё движение сопровождалось болью, но я всё же смогла аккуратно сесть. Моё тело было покрыто кровоподтёками и мелкими ранками. Я заметила рядом тёмно-рыжую голову Джун.
– Её тоже перевели? – удивилась я.
– Шестёрок нигде не любят.
– Джек, я тебя не понимаю. Мне казалось, что ты ненавидишь меня, – сказала я. – Ты специально делал так, чтобы я тебя ненавидела?
Он молчал. Я посмотрела на его лицо, изувеченное длинным рваным шрамом. На его лысой башке виднелись рубцы. Я вздохнула и взглянула на Джун. На её лице красовался большой синяк и ссадины. Я облизнула пересохшие губы.
– Её перевели из-за того что она донесла тебе о моём преступлении?– спросила я.
– Если бы только мне, – он усмехнулся.
– И что она рассказала про меня? – спросила я.
– Всё, что знала.
– На Джун очень легко надавить. Ей специально манипулировали, – сказала я, смотря на неё.
Джек промолчал, усмехнувшись. Он протянул мне бутылку воды. Я сделала несколько глотков.
– На самом деле это я виновата, – сказала я, опустив голову. – Я надеялась, что она поймёт меня, хотя догадывалась, что всё будет наоборот.
– Поздно о чём-то сожалеть, – сказал Джек. – Тебе надо быть поумнее. Ты совсем простодушная. Хитрость, вот что тебе пригодиться. Притворство не самое лучшее качество, но сейчас оно сыграют тебе на руку. Теперь за каждым твоим шагом будут наблюдать так, как никогда. Ты даже не заметишь, что каждая собака следит за тобой, – Джек наклонился ближе ко мне и тихо сказал. – Твой отец был слишком простым и наивным. Джон верил, что миром правит справедливость. Но люди глупы. Им справедливость до фени. Что напели им в уши тому и верят. Это у них и есть справедливость. В нашем мире у каждого своя правда, – Джек закурил. – В этой стране люди – это вещи. Людская жизнь перестала цениться. После того, как вещь отслужила свой срок, её выбрасывают за ненадобностью. – Джек затянулся и выпустил клуб дыма.
Я посмотрела с опаской на Джун.
– Она не услышит, – сказал он. – Она билась в истерике, и я дал ей снотворного.
– Смерть моих родителей подстроили? – спросила я.
– Я считаю, что да. По мнению следователя, они приняли несколько просроченных медицинских препаратов. При их смешении образовался яд. В вашем доме были найдены просроченные лекарства. Не смотря на это, я уверен, что это убийство. Во-первых, мне кажется странным, что за раз они приняли пять таблеток и не обратили на их срок годности. Во-вторых, Мари увлекалась народной медициной и была категорически против лекарств. В-третьих, один из препаратов, которые они, по мнению следствия, приняли, был противоаллергическим, но у Джона и Мари не было аллергий, – ответил Джек и добавил. – Следователям важно побыстрее закрыть дело и получить звезды на погоны.
– Даже если станет известен убийца, это не вернет мне родителей, – тихо сказала я.
Джек молчал, задумчиво смотря на меня. Его лоб нахмурился. Он потушил сигарету об подошву берцев. Я медленно пила воду, наслаждаясь живительной влагой.
– Разные лица могут расспрашивать тебя о документе отца, – сказал Джек.
– О каком документе?
– Тебя не стоит этого знать, – ответил он – Отвечай, что тебе ничего неизвестно.
Я замолчала и долго смотрела на сигаретный дым, витающий в воздухе.
– Джек, ты знаешь, где этот документ?
Он слегка улыбнулся.
– Ты знаешь, – прошептала я. – Расскажи мне.
– Нет, – ответил он.
– Но я никому не расскажу.
– Расскажешь, если на тебя надавят. Думаешь, что ты выдержишь, если тебя будут пытать? Нет, ты это не вынесешь, как и многие люди, – сказал Джек.
Я вздохнула. Джек вдруг стал серьезным. Он пристально смотрел на меня.
– Мэй, не допускай ошибок. У тебя больше нет шансов. За все твои действия отвечаю я, как твой опекун. Наказания исполняю тоже я. Ты понимаешь, о чём я? – спросил он и добавил. – Это не доставляет мне удовольствия.
– Я понимаю, – ответила я. – У меня голова кружиться. Я очень хочу есть.
– Отлично. Значит, препарат прекращает своё действие, – сказал он и достал из сумки кусок вареного мяса, картофель и хлеб. – Его можно вкалывать лишь на пустой желудок.
Я допила остатки воды и вцепилась зубами в мясо.
– Откуда этот препарат? – спросила я, откусывая хлеб.
– С острова Ирия.
– Ирий! – воскликнула я. – Джек, ты не знаешь что с пленниками из Ирия?
– Их отправили домой на самолетах. Их страна выплатила выкуп, – ответил он. – Пленных уже доставили на Ирий, но один самолёт потерпел крушение.
Я поперхнулась и удивлёнными глазами уставилась на Джека.
– В этом самолете находился человек, который многое узнал об Аспе,– ответил он. – Крушение самолета подстроили.
– А вдруг Юка была в этом самолете! – вскрикнула я.
От мысли об этом из моих глаз побежали слёзы. Я с надеждой посмотрела на Джека.
– Я не знаю, в каком самолете она была, – ответил он.
– Мы договорились, что мы встретимся, – сказала я, рыдая. – А если она погибла!
Машина остановилась.
– Чёрт, что там у них? – недовольно сказал Джек. – Тихо! Успокойся! Ложись.
Он уложил меня и накрыл пледом.
– Мэй, запомни, сейчас ты должна ненавидеть меня! Веди себя, как обычно, – произнёс он, сжимая меня за плечи. – Поняла?
– Да, – ответила я, всё ещё плача. – Надеюсь, что Юка жива.
– Хватит нюни пускать. Море целое наплачешь.
Послышались шаги. Джек подмигнул мне и вылез из машины.