– С тобой мне легче, – сказала она. – Если я буду плакать, ты вытрешь мне сопли?
Мы смеялись друг над другом, подстрекая издевками. Я села на кровать.
– Знаешь, а принцесса очень красива, – вдруг сказала Альба. -Даже самые популярные и модные журналы признали её красоту. Самая красивая девушка страны, – Альба улыбнулась, и её губы дернулись. – Я видела её, она не только красива, ещё и порядочна. У неё изысканные манеры, да и грудь, не то, что моя. Как была доской, так доской и останусь, – Альба заплакала.
– Эй, ты сейчас из-за чего плачешь? Из-за груди что ли? – удивилась я.
– Не только. Но это самое обидное. Природа даже этого дать не могла. Я корявая страшная уродина, – плакала она.
Я улыбнулась. Улыбка переросла в смех. Я, скрыв лицо, стала тихонько смеяться.
– Я ещё понимаю принцесса, Луи, но… – я стала смеяться громче.
Альба перестала плакать, но глаза её ещё слезились. Вот на её губах появилась улыбка.
– Эй, ну хватит уже смеяться надо мной! – воскликнула она.
– Не надо заниматься самоедством, – сказала я и прыснула со смеху. – Не волнуйся, и такую селедку полюбят!
– Ненавижу тебя! – вскрикнула Альба.
Она схватила подушку и начала бить меня со всей силы. Я уворачивалась, как могла.
– У тебя даже силы как у младенца! – издевалась я. – Костлявая селедочка!
Альба обиженно надула губы. Она стиснула подушку в руках и отвернулась. Я продолжала смеяться. Внезапно в моё лицо прилетела подушка. Я упала на кровать. Альба напрыгнула на меня, избивая меня подушкой.
В дверь постучались. Альба замерла. В комнату зашел Серафим. Он улыбнулся. Показалось, что он вот-вот засмеется.
– Альба, у тебя ещё есть незаконченные дела. Я буду ждать тебя, приходи через десять минут, – серьезно сказал Серафим, после чего улыбнулся и добавил. – После у вас будет время всё разрешить.
Альба отвернулась, краснея. Она села и скрыла лицо руками.
– Мэй, если есть вопросы, заходи, не стесняйся, – сказал Серафим.
Он прошел в комнату, поставил лекарство на стол, посмотрел на нас и учтиво сказал:
– Извините, что помешал.
– Все в порядке, – ответили мы.
Серафим ушел. Альба засмеялась.
– Глупо получилось, – сказала я.
– Не то слово, – согласилась Альба.
– Иди уже.
Альба положила подушку на место и ушла. Вдруг дверка открылась, и в дверном проеме появилась голова Альбы.
– Можно я к тебе попозже зайду? – спросила она.
– Конечно, заходи в любое время, – ответила я.
– Спасибо тебе, – сказала она и закрыла дверь.
Я выпила лекарство, вновь достала тетрадь и ручку. В голове замелькали проблески воспоминаний. Ручка полетела по чистым страницам, записывая новое воспоминание.
***
Я налила чай в кружку с улыбающимся смайликом. Размешав сахар, я вошла в зал и поставила её на стол.
– Как ты и просил пять ложек сахара, – улыбнулась я и села на диван рядом с Гаем.
– Спасибо, – ответил он. – Можно было и побольше добавить. Жадина! – улыбнулся Гай.
– Задница слипнется, – ответила я. – Употреблять много сахара вредно для здоровья. Ты как будущий врач должен это знать.
– А ты как будущий полицейский, – сказал Гай, – должна знать, что на улицах встречается много воров и мошенников.
– Я будущий работник СОА, а не полицейский. И вообще за твой болтливый язык тебе могут посадить! – возмутилась я.
Гай выставил руки вперед и сказал:
– С вами куда угодно!
Я толкнула его и сказала:
– Я не виновата, что у меня кошелек стащили. Там всё равно было мало денег.
– Тебя украдут, а ты даже не заметишь! – смеялся Гай.
– Не правда! – разозлилась я, и ударила его.
– Тебе что на учебе груши не хватает?
– Издеваешься, да?– я напала на него. – Сам напросился!
– Я с чаем! – воскликнул Гай. – У меня обеденный перерыв!
– Совмещай приятное с полезным! – смеялась я.
– То есть синяки на теле это полезное, а может приятное? – спросил он.
Он продолжил смеяться надо мной, но уже отодвинувшись подальше. В телевизоре запел какой-то мужик похожий на женщину, да так, будто ему кое-что оторвали. Мы рассмеялись. Гай подавился чаем и пролил его на паркет. Я засмеялась ещё сильнее.
Хлопнула дверь. Дядя вошел в зал, зевая. Его уставший вид говорил о том, что лучше его не трогать. Я ушла на кухню, чтобы разогреть ужин. Гай поздоровался с Джеком. Они что-то обсуждали между собой. Я поставила еду на стол. Дядя поел и залег на диван. Через пять минут по всему залу раздавался храп. Я аккуратно подошла к нему и сфотографировала, как он спит. Гай, провел возле шеи, показывая, таким образом, что от Джека мне потом влетит. Я хихикнула и кинула фотографию дяди к себе на страницу в социальной сети с подписью: «Ох, уж эти трудовые будни!»
Мы сели на кухне. Я вновь сделала нам чай. Гай кинул шесть ложек сахара.
– Эта та самая кружка, что ты себе купила? – спросил Гай.
– Можешь забирать себе, я себе новую куплю, – ответила я. – Всё равно ты с неё чаще пьешь, чем я.
– Пусть это будет моя персональная кружка, – сказал он.
– Хорошо.
Я отпила из кружки. Горячая вода обжигала губы и горло. Я открыла рот, чтобы остудить свой язык.
– С Джеком у тебя всё в порядке? – спросил Гай. – Вроде вы ладите.
– Я бы не сказала, что мы так уж хорошо ладим. Он что-то скрывает от меня. Поменял на входной двери замок и у себя в комнате тоже. Постоянно закрывает свою комнату, даже когда спит. Он будто боится, что я заберусь в неё и что-то узнаю. Закрывается у себя в комнате и часами там сидит, прямо, как мой отец, – я вздохнула. – Я стараюсь понимать его. Джек, очень много сделал для меня. Его трудами нас сейчас не достают никакие бандиты. Весь этот кошмар с документами отца, вроде бы стих. У Джека здесь есть знакомый, который помог нам, – я замолчала и тихонько добавила. – Только я не говорила тебе об этом.
– Хорошо, – сказал Гай.
– Знаешь, когда я была в армии, я думала, что он меня ненавидит. Но теперь я понимаю, что у него не было другого выбора, как поступать именно так. Да, внутри меня что-то грызет, когда я вспоминаю те дни… и того Джека. Я просто не понимаю, как человек может вот так меняться и искусно всех обманывать. Меня напрягает это. Кажется, я совершенно не знаю своего дядю. До смерти отца он был совершенно другим человеком.
– Все мы меняемся, Мэй. И ты изменилась, – сказал Гай.
– Ты тоже, – ответила я. – Вон, какой жираф!
На черно-зелёной рубашке в клеточку виднелось небольшой пятно. Я дотронулась до рубашки Гая.
– Ты облился, – сказала я.
– Да, ладно. Отстирается, – ответил он.
Пискнул телефон. Гай взглянул на экран.
– Дама сердца? – поинтересовалась я. – Как у вас?
– Всё в порядке, – ответил Гай, улыбнувшись.
– Ну как ты закончил свою научно-исследовательскую работу?
– Чёрт! – сказал Гай и почесал лоб. – Надо её доделать.
– Ну, у тебя ещё вся ночь впереди, – усмехнулась я.
– Я за пару часов справлюсь, что там пару страниц написать, – уверенно сказал он. – Надо идти.
– Ну что ж удачи. Ты завтра уезжаешь, так что счастливого пути.
Я проводила Гая до двери. Он надел свои убитые погодой ботинки и свое любимое пальто.
– Купи себе новую обувь, – сказала я.
– Денег дашь, куплю, – ответил он.
– Так накопи! – воскликнула я. – Хотя я забыла у тебя с этим туго. Ладно, так и быть, я тебе подарю когда-нибудь, – сказала я. – Дружеская поддержка.
– Вот спасибо, добрый друг, – Гай обнял меня. – До встречи. Я приеду на твое День Рождение.
– Ты хоть помнишь когда оно? – спросила я.
– Десятого января, – неуверенно ответил Гай.
– Не правильно. Не угадал, – я встрепала его белокурые волосы. – Но если хочешь, можешь приехать и десятого января. А так День Рождения у меня пятого февраля.
– Точно. Ты мне потом ещё раз напомни.
Я рассмеялась. Гай ушёл. Я закрыла дверь и подошла к дяде.
– Джек, проснись.
– Что? – встрепенулся он. – Я не сплю! Не сплю.
Он встал, еле раскрыв глаза, и ушёл в ванную. Я разлеглась на диване, включив мультики. Зеленый мужик с синей бородой бегал по полю в одних трусах и пел что-то о любви.
– Бред какой-то, – сказал Джек. Он облокотился на диван. – Смотришь какую-то чушь собачью.
– А разве персонажи не милые? – спросила я, усмехаясь.
– Они идиоты! От таких мультфильмов недалеко до наркомании, – пробурчал Джек. – Я спать.