..
-Люди теперь в разброде, рабочая пора; к вечеру только с полей придут
домой.
- Ничего, пишите. Хоть мало сперва, а соберутся.
Пересмотрелиещебумаги,все приготовили; дали повестки с ямщиками в
Есауловкуипо Малаканцу. Те съездили и воротились со словами, что понятые
к Конскому Сырту будут сейчас.
Часазатри,зачетыредозаката солнца, еще подождав станового и
триждыужезаказанныхпонятых,Тарханларовипрочиепоехали к усадьбе
КонскогоСырта. Что-то в душе говорило Рубашкину о не совсем удачном исходе
дела;нокрасавецимолодчинагубернскийсоветникехалбодро, весело
мурлыкая про себя какую-то песенку и с любопытством поглядывая по сторонам.
-Местечкопрелестное!-сказал он, завидев под склоном есауловских
бугровнад рекою Лихим зеленые низменности Конского Сырта, - у вас с руками
оторвутна аренду эту землю даже мелкие здешние табунщики и сгонщики скота,
если сами не пожелаете хлопотать...
- Я думаю сам хозяйничать.
- И дело.
ВъехалиэкипаживодворПеребоченской.Во дворе было тихо: ни одна
душанепоказывалась.Кухня,амбарыи всякие пристройки молчали. Окна и
крыльцадома молчали также. Когда власти подъехали, гремя колокольчиками, к
главномукрыльцу, в конце двора прошел от кухни к сараю, опустя голову и не
поднимаяглаз,низенькийкоренастыйгосподин,или собственно прошли его
длиннейшиерыжиеусы:то был пан Жукотыньский, приказчик барыни. "Эй, ты!
послушай!"-крикнулемускозелколяски титулярный советник Ангел; но
рыжийшляхтичпрошел важною журавлиною походкой, руки в карманах балахона,
опустя рыжие огненные усы чуть не до земли, и скрылся...
Тарханларов,земский заседатель и Рубашкин вошли в сени и в переднюю -
нидуши.ЛазарьЛазаричАнгел остался у крыльца, хмуря черные кустоватые
брови,сердитосопяикрутя черные усы. Он осторожно, как чуткая дрофа в
степи,посматривализ-заколяски и лошадей во все углы двора, ожидая, где
вынырнет шляхтич.
ЕдваТарханлароввзялсяза ручку двери в залу, шепнув спутникам: "Мы
покасюда,аЛазарьЛазаричдовольнонадежнаясилаварьергарде; он
бедовый:еготронут,такон и ножом в бок пырнет!" - как дверь перед ним
отвориласьина пороге показалась хозяйка Палагея Андреевна Перебоченская.
Рубашкинтеперьбылодетзапросто,влетнейпарусиннойнакидке и без
портфеляподмышкойфрака,как некогда, в первый приезд сюда. Старуха же
встретилапосетителейтакая же сухощавая, сутуловатая и будто придавленная
изабитая,хотябылаособойпочтенногороста,ипо-прежнему в темном
притасканномплатьишкеивчепце, перевязанном под подбородком и по ушам
белымплаткомвродетого,какиеносятнищенки-попрошайки.Онамолча
остановиласьвдверях,держагрязныйгарусныйридикюль и вопросительно
поднявкпосетителямсморщенноежелтоеличикои жалкие, убогие и будто
плачущие глаза.