.. Я его знаю.
Тутжесреди танцующих Саддукеев нашел Халыбова, шепнул ему несколько
слов и прибавил:
-Я у вас двух сыновей учу, дайте нам взаймы тысячу-другую на месяц. У
этоговотгосподина более двух тысяч десятин незаложенной земли есть... На
днях ее получит...
Армянин поклонился и осклабился.
-Знаюяихоченьхорошо и без тебя, слышал я о них. Только дам им
взаймы не теперь, а когда от них эта барыня, как ее звать, переедет...
- Ага! слышите, генерал? - спросил учитель.
Рубашкин печально улыбнулся.
Армянин потрепал Саддукеева по плечу.
-Подтвойдом,бачка,дамхоть три тысячи: место твое оченно мне
нравится! Что, небось так не кинешься занимать?
Учительнамгновение опешился. Снял с огромной скулистой головы серую
пуховуюшляпу,отерсолбапот,повертелв руках платок, посмотрел на
армянина и сказал:
-Идет!Давай под залог моего дома, Нин Ниныч, этому господину... две
тысячи!..
-Двадцатьпроцентовнаполгода?- торопился прибавить шепотом Нин
НинычХалыбов.-Еслисогласен, то хоть сейчас до закладной, под простое
домашнее условие дам тебе эти деньги!
Саддукеев уставился глазами в Рубашкина и крякнул.
- Идет! - сказал он.
Ударилипорукам,ипока толпа резвилась и тешила юного начальника,
откупщикидваприятелясъездиливоткупнуюконторуи дело займа под
сохранную расписку кончили в полчаса.
-Теперь,значит,вотчто,-сказалСаддукеев,воротившисьс
Рубашкинымдомой,-садитесьипишитекоротенькуюдокладнуюзаписку
губернатору,чтоб не возбудить в нем подозрений, представьте все дело одним
административнымнедоразумением,сошлитесьнасправкипоэтомуделу в
правленииизавтражеранозанеситеэтузапискупредварительно
Тарханларову,чтобыонне промахнулся и не выдал вас, что вовсе с вами не
знаком, да тут же отвезите ему и занятый презент...
- Как? Вперед?
-О,без сомнения, и целиком; он и расписки, разумеется, не даст. А с
вас я возьму сейчас же...
- Извольте... Но... как он надует?
-Небывалоещепримера.У них на это есть своя совесть и довольно
высокая: будьте спокойны.
Рубашкин получил от учителя деньги и дал ему расписку с своей стороны.
-Этонаслучайсмертности, - сказал Саддукеев. - Я-то проживу еще,
ну, а вы уже в летах... до ста годов не дотянете! ни-ни...
Онилеглиспать. При выходе из праздничного сада, к Рубашкину у ворот
подошелпомещик,утромжаловавшийсяна поджоги. Он был опять возбужден и
озабочен;потлилсясегозагорелоголица,а волосы были взъерошены и
выбивались из-под картуза.