." Пошла, доложила отцу
иопятькликнуламеняс улицы. Пошел я за нею, как приговоренный к муке.
Сразуполюбиласьмне она. Это и была Настя... Прихожу я к Масанешти. Он на
палатьяхвлюдской лежит хмелеват: подмастерьев всех распустил. Был он там
одинда дочка на пороге стояла. Вспомнил я наши места и его родню вспомнил.
"Ктоты?"- "Здравствуйте, - прямо говорю, - Афанасий Игнатич!" Он и дочка
таки обмерли. "Кланяется вам наша родная сторона, - продолжал я по памяти,
-вашасестрицаДарьяГригорьевнаи ваша тетушка Домна Саввишна, и ваша
барыняи наше село Есауловка!" Кинулся он к двери, вытолкнул дочку, заперся
назасов и ухватил меня за грудь. "Ты подвох! ты подослан! Ты погубить меня
пришел!"Упаля на коленки и на образ стал божиться. "Много лет, - говорю,
-ия ходил по свету, и я беглый... Не бейте и не обессудьте меня... Я сам
горемыкаю...ЯИлюшка,говорю,ТанцураРоманасын. А про вас слышал,
признаюсь,ещевдетстве,хотьвашуроднюибарынюзнаю".Долго не
признавалсястарик.Всеотнекивался.Явслезы...Поверилли он мне,
наконец,илис хмелю то было. Кинулся он вдруг обнимать и целовать меня...
"Тычерезпятьгодовбежалпослеменя...Я же семнадцатый год бегаю".
Ударилсяонседоюголовоювколени,даисамвслезы...Ну,мы
христосоваться,дамолиться,да плакать там с ним наедине. Прошла неделя,
присмотрелсяонкомне,слесарятогоиз Эйска, Таволгу, расспросил про
меня.Яунего,точно,егозастал.Тоже был тихий человек. В середине
святойнеделипозвалстарикдочку.Меняпоказывает. "Пятнадцать лет ни
однойдуши,говорит, кроме этого парня, из нашего краю ни здесь, ни в иных
местахне видел. Будь ты нашим гостем; верю тебе для этого праздника пасхи:
тынепродашьменя.Да, я точно Афанасий Талаверка... Ты же как убежал и
гдебыл?"Накормилиони меня обедом, разговорился я с ними и рассказал им
все,тоестьстарикуиНасте.Отдругихвдомеонхоронился, а от
работниковскрывал,гдесобственнонашкрай, то есть откуда мы. Так и я
скрыл.Всежеостальноея им передал про себя. Рассказал я, что бродячая
жизньда бездомовная воля мне надоели. "Поступай ко мне, - сказал старик, -
толькодамтебе совет. В народе ходят слухи про волю; скоро всем ее скажут
иземлюдадут.Верьмнекрепко...Мне уж не возвращаться домой: у моей
барынииземли-тонаеелюдейвдоволь не станет, да я уж и мастерством
такимзанялся,что еще долго им буду сыт. А ты воротись, тебе землю дадут;
лишьбынаместетыбыл,какот царя вести налетят". Что же тебе еще,
Кирюша,сказать?Что?!Прожил я у этого Талаверки полтора года; жалованье
мнеотличное было, как след... Но не в нем дело, понимаешь ты, братец?.. Не
узналяот него ничего про свой дом, чего хотел. Да зато узнал иное совсем
насвете.