– Решение Лаамерса, – усмехнулся мужчина. – У него юбилей. Исполнится тридцать лет. Вот ему и пришло в голову, так сказать, увековечить две даты: день своего рождения и старт корабля. У богатых свои причуды.
«Когда мы полетим, будет уже три месяца, как Рэйчел беременна, – Тимофей посмотрел на невесту. – И живот станет немного заметен. Но что же делать? С одной стороны, я обещал молчать. А с другой… Правда и так откроется».
– Завтра тренировки заканчиваются, – сказал Ярослав Валерьевич. – Начнутся только лекции об устройстве космического корабля, предстоящем полёте и непосредственно о Марсе. Впереди месяц. Вы должны тщательно подготовиться ко всему. – Он повернулся к Тимофею. – Я на тебя рассчитываю.
– Я не подведу, – заверил молодой человек.
– Теперь можете идти по своим делам, – улыбнулся Седлецкий.
Четверо добровольцев разошлись.
Жившие в одной комнате Люк и Тимофей вернулись к себе.
– Что с Рэйчел? – поинтересовался француз. – Бледная с утра.
– Да так… – пробормотал Тимофей. – Из-за волнения, наверное.
– Верно! – Люк сел в кресло и включил небольшой плазменный телевизор на тумбе возле стены. – Как представлю, что скоро мы на два года покинем Землю, становится по-настоящему жутко. Фантастические фильмы вроде «Звёздных войн» – одно. У нас же реальность.
Тимофей мысленно согласился с ним.
Однако из головы не выходили мысли о Рэйчел и их будущем ребёнке.
Рожать в открытом космосе или на другой планете было крайне рискованно, несмотря, что Рэйчел училась в Вашингтоне в медицинском колледже на терапевта, хотя тоже не закончила обучение.
Девушка по-прежнему не хотела говорить о беременности кому бы то ни было, забыв, что каждый месяц она и остальные сдают всевозможные анализы и проходят осмотр врачей.
– Эй, Тим, уснул, что ли? – хмыкнул Люк.
– М? – вернулся к действительности командир. – Извини, задумался.
– Да уж вижу, – засмеялся француз. – Садись. Посмотрим фильм. На Марсе такой возможности, увы, не будет.
– А жаль, – Тимофей устроился на своей кровати. – Впрочем, надеюсь, на корабле будет что-нибудь вроде маленького кинотеатра. Лететь-то полгода! Не в иллюминатор же смотреть всё время!
Друзья рассмеялись.
«Но самое интересное и трудное начнётся на Марсе, – подумал Тимофей. – И если с нами там что-то случится, никто не поможет. Придётся рассчитывать лишь на себя. Врач, метеоролог, специалист в области космической обороны и айтишник – это, конечно, хорошо, однако маловато для управления колонией на другой планете».
Он посмотрел в окно, за которым на Центр опускались первые январские сумерки, и улыбнулся:
– Так классно ощущать себя героем!
Люк кивнул.
Джафар Алькамили поправил волнистые чёрные пряди до плеч и осторожно специальным пинцетом перевернул пожелтевшую от времени страницу старинной книги в переплёте из телячьей кожи. Ведущий научный сотрудник отдела так называемой «эпохи пирамид» Каирского национального музея на площади Тахрир пытался понять, в чём же связь между древними постройками в его родной стране и Орионом. При свете настольной лампы тридцати восьмилетний египтянин потёр переносицу и расправил плечи.
– Хару… Хару…* – пробормотал он. – Ответь, кто ты и откуда? Было бы не плохо, если бы ты сейчас появился здесь и всё объяснил.
Неожиданно раздался стук в дверь.
Джафар вздрогнул всем телом и, отпрянув, ударился о спинку стула:
– Великий Создатель!
В комнату вошла стройная симпатичная молодая женщина, тоже сотрудница музея.
«Я сошёл с ума! – усмехнулся про себя Джафар. – Глупо было думать, что Хару на самом деле существо божественное и в состоянии возникнуть в реальности».
Он улыбнулся жене.
– Как всегда, с головой в работе, – ласково пожурила его Шерити.
– Иначе не умею, – развёл руками Джафар. – Да и интересно докопаться др сути. Вдруг совершу грандиознейшее открытие в истории?
– «Вот далёкие области неба этого во тьме кромешной. Границы его южные, северные, западные и восточные неведомы…» – процитировала Шерити Книгу Бенен**, приблизилась к Джафару и положила руку ему на плечо. – Тебе надо было становиться астрономом, а не дышать пылью в музее. Ты же у меня романтик.
Джафар засмеялся:
– Совмещаю приятное с полезным.
– Уже девять часов, – сказала Шерити. – Едем домой. Дети заждались. Их нельзя надолго оставлять одних, иначе они разнесут всё вокруг.
– Верно! – согласился с улыбкой египтянин.
Вскоре вместе с женой он ехал в своей машине по озарённой фонарями дороге столицы.
Однако и тогда мысли о Хоре не покидали его.
«Считается, культ бога сокола зародился в Нехене и Бехдете,*** – думал научный сотрудник. – Но при чём тут это созвездие? Ведь даже храм в честь Хару был в какой-то степени ориентирован на него… Вот загадка! Самая величайшая тайна в мире – кто мы и откуда. И если люди когда-нибудь узнают правду о себе, многое сразу встанет на места».
Сидевшая рядом Шерити посмотрела на него:
– Тебе надо было самому записаться в добровольцы, чтобы искать ответы на Марсе.
– А ты бы меня отпустила? – с улыбкой откликнулся Джафар. Египтянка покачала головой. – И я о том же. Однако… я всё равно участник программы. Тоже замечательно. Что касается моих исследований… Может, пирамиды воздвигались не для фараонов? Для богов с Ориона. Фараоны, как и правители иных цивилизаций в разное время, были земным воплощением верховного божества… его «детьми», помазанниками. Их одеяния, обычай удлинять череп, атрибуты царской власти были позаимствованы у гостей из космоса. Потому пирамиды по большей части прославляли не их, а наших древних богов. Как ты считаешь?
– Не знаю, Джафар, – призналась Шерити. – Да, не спорю, уже давно доказано, что пирамиды в точности повторяют положение пояса Ориона. Всё же не были ли они построены с астрономической целью?
– Зачем? – недоумевал Джафар. – С какой целью был выбран именно Орион? В небе тысячи, десятки тысяч звёзд. Нет, Шерити, тут задачка с подковыркой. Предки были явно умнее своих потомков… и намного, раз так преуспели в астрономии, знали, что в году триста шестьдесят пять дней, и дали названия планетам Солнечной системы. Люди в Средние века считали Землю плоской и стоящей на китах с черепахами, а десять тысяч лет назад без современной техники строились идеальные по архитектурным меркам массивные пирамиды! Ну разве не парадокс?
Ему хотелось получить ответы хотя бы на часть вопросов.
Молодой мужчина прочитал немало книг по истории и мифологии родной страны, только в них описывались в основном теории.
Учёные пока не могли объяснить всё.
Джафар подумал о членах экипажа «Хор Джесер -1».
«Может, им повезёт больше, и на Марсе они узнают правду…» – мелькнуло в голове.
Дома супругов Алькамили ждал бардак.
По гостиной с воплями носились десятилетний Бадру и его младший брат Менес.
Их пыталась успокоить Субира, которой недавно исполнилось тринадцать лет. Заметив родителей, она сразу стала жаловаться:
– Они сошли с ума! Совсем не хотят меня слушаться!
– Так, ну-ка все чистить зубы – и марш в кровати! – Джафар очень любил детей и не мог на них долго сердиться.
– А ты расскажешь мне сказку? – Менес подбежал к нему и обнял. – Мою любимую про Хор Джесер.
– О международной программе? – удивился египтянин.
– Нет, планете, – уточнил семилетний Менес. – Мне нравится слушать истории о Марсе.
– Хорошо, – засмеялся Джафар, поцеловал сына в лоб и посмотрел на Шерити.
Та улыбнулась.
Через полчаса Джафар поднялся на второй этаж в спальню Менеса.
Тот уже лежал в пижаме.
На стене у изголовья горел ночник в виде звезды.
– Ну, и что ты хочешь услышать? – Джафар сел на край неширокой постели.
– Всё, – Менес устроился удобнее.
– Ладно… – Джафар на миг задумался. – Не против, если я расскажу о Лице на Марсе?
Менес покачал головой.
– Тогда слушай, – улыбнулся мужчина. – Обнаружили этот интересный объект в семьдесят шестом году с помощью космического аппарата «Викинг-1». Находка произвела настоящий фурор. Уфологи и любители фантастики сразу дали название – Марсианский Сфинкс. Но оказалось, то просто парейдолия, оптическая иллюзия и психологический феномен, когда расплывчатое изображение воспринимается как знакомое. А на самом деле Сфинкс – обычный холм между кратерами Бамберг и Арандас, что было доказано в ходе обработки фотографий. Увы.