По счастью вышел не он, а супруга, посмотревшая на гостью с интересом и некоторым недоумением. – Мы вчера не слишком хорошо побеседовали.
– Что вы, что вы! Какие счеты между соседями? – как всегда ласково защебетала платиновая дама.
– Чтобы окончательно устранить любые недоразумения, вот… – и она протянула коробку.
– Зачем, моя рыбка?
«Пригласит зайти или нет?» – думала Катя. Пока прогнозы были неутешительные: жена Васи предпочитала вести разговор за пределами особняка.
– Возьмите, – Катя буквально всучила ей коробку. – Привет вашему супругу и Клавдии Никитичне.
– Васеньки уехал, а у мамочки опять обострение, – вздохнула дама.
– Извините за беспокойство, – Катя поняла, что ничего ей не светит. Как вдруг…
– Да вы пройдите, девушка. Катя, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– Слышала, так вас брат называл. А я – Мэрилин. В честь знаменитой Мерилин Монро.
Едва Катерина вошла, Клавдия Никитична перестала беспокойно бегать, замерла, уставившись на гостью своими впалыми зелеными глазами. Мэрилин тихонько сказала:
– Похоже, вы ее заинтересовали. Пойдемте, все вам покажу. Вот тут сажаем морковку, дальше – парники. Что за огурчики у нас! И цветы есть: гладиолусы, пионы… Нет, не туда смотрите, они рядом с мастерской Васеньки. Он ее делал собственными руками. А вот сторожка; правда, чудная?
– Хорошая, – сказала Катя, раздумывая, как бы отвязаться от болтливой хозяйки и поговорить с Клавдией Никитичной.
– Посидим на веранде, в дом я вас не приглашу, у меня там варка, готовка, короче, не прибрано.
Хозяйка извинилась и, оставив Катю одну, побежала на кухню, откуда доносились шипение и бульканье. Пахло щами и капустой. Катя подумала, что у нее появилась отличная возможность «ненароком столкнуться» со старой женщиной. Но где она?
Однако появилась Мэрилин, обтирая платком свое пухлое лицо.
– Сколько дел, моя рыбка!
– А поселок этот еще молодой, – как бы, между прочим, сказала Катя.
– Ему больше десяти лет.
– Все равно молодой. А что здесь было раньше?
– Какая-то деревенька. Я не вникала в подробности. Зачем мне это, ведь родом не отсюда. Вот Клавдия Никитична – из местных.
– Если я с ней поговорю?
– Что вы, моя рыбка! Она и себя-то не помнит. Лучше расскажите про Германию. Там, наверное, здорово?
– По-всякому.
– И чего это вы переехали в Россию? Отсюда все стремятся в Европу, а вы вдруг сюда?
– Богатые и успешные там живут неплохо, – задумчиво промолвила Катерина. – Бедным хреново везде.
– Васенька мой мечтает купить особнячок в Черногории, – платиновая Мэрилин полностью погрузилась в мечты и, похоже, не слишком воспринимала слова гостьи. – А вы отсюда уедете, моя рыбка. Помяните мое слово.
– Если не понравится, уедем. Пока не собираемся. И нас очень интересует история нашего дома.
– А! – махнула рукой Мэрилин. – Это совсем неинтересно.
– Не стану мешать вам, пойду, – Катя поняла, что зря теряет время.
Но не сделала и нескольких шагов, как к ней подбежала Клавдия Никитична. Глаза горели, она шептала:
– Дом проклят! Беги оттуда скорее, а то станешь такой же, как они…
– Как кто, Клавдия Никитична?
Однако Мэрилин – тут как тут. Схватив старуху, решительно повела ее в дом.
– Успокойтесь, мамочка.
На веранде Клавдия Никитична обернулась к Кате и повторила:
– Как они!
Очередной закидон сумасшедшей, или?.. Но в таком случае кого она имеет в виду?
Снова она ничего не узнала. Хотя что-то появилось. Мэрилин сказала, что раньше на этом месте была деревенька. Что за деревенька?
Катя вернулась домой и вновь открыла Интернет, надеясь отыскать информацию о старом поселении. Но ничего не нашла.
Ее оторвал звонок, опять Иван. Он сообщил, что совещание уже закончилось, и он свободен.
– И что? – Катя постаралась придать голосу полное безразличие.
– Можем встретиться.
– А можем и не встречаться.
– Катя… я очень хочу видеть тебя. Тем более я обещал кое-что рассказать.
– Хорошо.
– Через час заеду.
Катя отчаянно убеждала себя, что ее встреча с Иваном будет носить исключительно деловой характер. Есть вопросы, на которые следует получить ответ. А чтобы так просто бежать, сломя голову, за этим самонадеянным нахалом…
Увы, ей хотелось за ним бежать!
И тут она подумала: если рассказать Ивану о диктофоне? Пусть прослушает запись. Одна она блуждает в потемках, а вдвоем у них может родиться идея. Все-таки он следователь.
А как же предупреждение призрака о молчании? Он ведь палец к губам приложил.
Пусть прикладывает. Если есть хоть малейший шанс узнать о судьбе дяди, нужно им воспользоваться.
Она сидела у зеркала, наводила макияж и думала, гадала: сказать или нет? Желание иметь союзника побеждало.
Катя подошла к шкатулке, где была спрятан диктофон, открыла замочек и… аппарата на месте не оказалось. «Я могла спрятать его в другом месте?»
Нет! Она прекрасно помнила, как положила диктофон здесь. Но тогда где он?
Во время ее отсутствия в дом проникли воры?
Катя осмотрела комнаты. Все, представляющее хоть небольшой интерес для похитителей, на месте. Что же получается: воры не взяли ничего, что лежало на виду? Но открыли тайник и вытащили одну-единственную маленькую вещицу? Полная глупость.
Скорее всего – это тот же ночной гость. Он догадался, что Катя прокрутит запись своему приятелю. Подарок пришел, подарок ушел.
Катя находилась в такой растерянности, что не сразу услышала сигнал машины. Иван уже приехал и ждал ее.
Он тут же обратил внимание, что у Кати что-то случилось, напрямик спросил. Она лишь вздохнула:
– Я потеряла очень ценную вещь.
– Кольцо? Серьги?
– Не совсем.
– Это не невосполнимая утрата. Скажи, что, и я куплю тебе такую же вещицу.
Катя бросила на него пытливый взгляд:
– Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Она может быть очень дорогая.
– Не разорюсь, – вздохнул Иван. – Должен же я побаловать девушку, которая мне безумно нравится.
– Спасибо, но купить ее невозможно.
– Даже так? Все равно не огорчайся.
Машина помчала их в город, но при въезде в него, они остановились. Перед Катериной возник величественный храм, окруженный высокой красной стеной. Уже глядя на нее, Катя залюбовалась изумительной работой старых мастеров: кирпичик к кирпичику. А какие узоры! Словно создавали все это не люди, а ангелы.
– Наша достопримечательность, – сказал Иван.
– Монастыри вообще главная достопримечательность Руси, – ответила Катя, упиваясь рассыпающимся золотом куполов.
Она осенила себя крестным знамением, и в тот же миг раздались мелодичные перепевы колоколов. Музыка была столь дивна, что Катя воскликнула:
– Как мне этого не хватало в Германии. Знаешь, Иван, где бы русский человек ни жил, на какую бы чужбину его не забрасывала судьба, он обязан помнить: есть на свете его земля, его народ, его вера. И если Русь позовет его, он должен отринуть богатство, успех, которых он может и достигнет в чужом краю, и поспешить на призыв своей Родины.
– Если бы все русские так рассуждали! – промолвил Иван и предложил подруге выйти, осмотреть монастырь.
Храмов оказалось три. Шла служба, пение хоров пробуждало к новой жизни, где торжествуют Истинные Ценности добра и любви, а уродливые обладатели кровавых миллионов не топчут красивых, духовно чистых людей. Бешеные ритмы словно исчезли навсегда, вместо них – покой и умиротворение. И где-то далеко-далеко отсюда осталось поклонение законам зла. Словно гигантская птица расправила над этим местом крылья, дабы нести Божественное откровение. Монахи, что им встречались на пути, приветливо улыбались, и в каждой улыбке Катя прочитывала: «Во славу Божию!»
Катя заходила в каждый храм, ставила свечку, падала ниц перед образами и просила прощения. За что? Может за то, что долго была оторвана от своей земли, крайне мало интересовалась ее проблемами. Но, даже вернувшись сюда, так и не научилась до конца быть русской.
Они покинули монастырь, приехали в город. Иван показывал ей сначала старинные улицы, переулки, потом – новые современные районы и, под конец, привез уставшую от путешествия подругу в ресторан. Он не спешил с серьезным разговором, завел его лишь после того, как Катя закончила ужин.