Подозрителен его приятель с большими усами. Он упорно отрицает свое знакомство с Федоровской, хотя Лика утверждала иное. Зачем ему скрывать, если ни в чем не виноват?
Странный разговор был между этими двумя. Горчаков постарался по памяти воспроизвести его как можно точнее:
– …ничем не выдать себя.
– А если они докопаются? Там ведь не дураки.
Первую фразу произнес тип с большими усами, вторую – Степанов. Чего так боится режиссер? И кто эти «не дураки»? И вообще, о чем речь?
Их разговор явно не предназначался для чужих ушей. Почему же дверь оказалась приоткрытой? Кто-то промелькнул в коридоре… Если раньше Горчаков не был до конца в этом уверен, то теперь не оставалось ни тени сомнения. Итак, некто приоткрывает дверь и пытается подслушать. Затем обращает внимание на шаги по лестнице и бежит. Вероятно, так.
Течение мыслей было прервано появлением служанки. Лена вошла с виноватым и просящим видом.
– Александр Николаевич?..
– Ну?
– Можно… поиграть с вашим героем?
Александр отнесся спокойно к несколько обескураживающей просьбе. Он лишь зевнул и отрицательно качнул головой:
– Не сегодня. Устал, много дел переделал.
– Тогда я пойду к инженеру Щербинину? Он не откажет.
– Ох, Лена доведут тебя до беды Цеткин и Коллонтай.
– Александр Николаевич, миленький, завтра утром я вернусь. И глаз не раскроете, а завтрак уже будет на столе.
– А как отреагирует жена Щербинина? Ей это вряд ли понравится.
– Ее вызвали в Чернянку (административный центр в Белгородской области. – прим. авт.). Какой-то тяжелый случай.
– Ладно, иди к Щербинину.
– Спасибо! – захлопала в ладоши Лена.
– Но потом не забудь зайти к его жене.
– Зачем?
– Пусть осмотрит. Не принесла ли чего? Муж-инженер калечит, жена-доктор лечит.
– Типун вам на язык, Александр Николаевич, – воскликнула Лена и убежала.
Горчаков был рад остаться один. Никто больше не помешает ему сосредоточиться на деле убитой актрисы.
В который раз он попытался выстроить хоть какую-то схему расследования. Не получалось! Слишком мало фактов.
Нет, не случайно начальник полиции предложил ему отправиться в театр! Или… намеренно сбил со следа? Он – ищейка, ему надо быть первым.
Вконец обессиленный от дум, Александр в качестве успокоительного выпил рюмочку коньяка и упал на кровать. Все – завтра! Сейчас хоть немного забыться.
Он не знал, что забыться не удастся, и ночь станет полна неожиданностей!
…Легкий шорох. Словно кто-то крался к нему. С детства Александр привык спать чутко, мать и отец предупреждали:
– Будь готов, Сашенька, ко всему. В любой момент могут прийти плохие люди.
Плохие люди появлялись постоянно: с винтовками, штыками, пистолетами, высокие и маленькие, с бородами и без бород, в потертых зипунах и кожаных куртках. Война есть война!
Говорят, с окончанием войны исчезает и кошмар. Увы, остаются его неискоренимые следы в сознании, как вечная печать от пережитых испытаний: убийств, голода, скитаний по белому свету. И память заставляет проходить весь путь заново, проходить от начала до конца. Реальность исчезает, превращаясь в мир душевных мук.
…Сначала Александр подумал, что это Лена. Инженер выгнал ее, вот и вернулась. Теперь еще потребует от хозяина пустить ее в свою постель.
Он открыл глаза, чтобы бросить ей что-то резкое, и… звуки застряли в горле. Перед Александром – тень высокого мужчины. Рука невольно заскользила по постели…
– Не надо доставать оружие, – предупредил ночной посетитель.
«Знакомый голос!»
– У меня его нет.
Белый свет резанул глаза. Горчаков увидел высокого усатого господина, того самого, что был в театре вместе со Степановым. Присев на кровати, Александр обескуражено спросил:
– Как вы вошли?
– Входная дверь оказалась открытой. Странные у вас слуги.
«Лена забыла запереть дверь? Бред! Если только она окончательно не потеряла голову от предстоящего свидания с инженером Щербининым».
– Допустим. Но вы должны были позвать хозяина, а не появляться в его спальне привидением.
– Помилуйте! Зачем же лишним шумом будоражить дом?
– Ну вы и ловкач! А как отыскали спальню?
– Благодарите проектировщиков с их однотипным мышлением. Да вы не волнуйтесь, Александр Николаевич, задумай я что худое, уже совершил бы его. Со спящим человеком справиться несложно.
Несмотря на молодость, Александр, как он считал, научился довольно быстро распознавать характер и наклонности людей. Сейчас он терялся. С одной стороны – незнакомец выглядел осторожным, основательным в суждениях, с другой – глаза его буравили… Александр решил во чтобы то ни стало противостоять этому натиску.
– Раз вы здесь, хотя бы представьтесь.
– Извините, моя ошибка. Вот визитка.
Горчаков прочитал: «Либер Жан Робертович, представитель компании Роял Датч Шелл в России».
– Любопытное сочетание имени и фамилии, – сказал Александр.
– Все очень просто, во мне намешано столько кровей – английская, французская, даже еврейская. Четвертинка, от деда досталась, как и фамилия.
– Кто вы, господин Либер?
– Друг. Вы мне очень симпатичны. Поэтому пришел я к вам с благородной целью.
– Даже так?
– Слышу легкую иронию.
– Друзья по ночам не приходят.
– Вы не правы! Друзья приходят в любое время суток, приходят тогда, когда в них появляется потребность.
– А у меня есть потребность?
– Да! Хотя сами того не знаете. Я пришел предупредить: оставьте это дело с Федоровской. Право слово, никаких дивидендов, одни неприятности.
– И какого рода неприятности?
Усы на лице черноволосого как-то странно зашевелились, губы растянулись в театральной улыбке. Он без обиняков сказал:
– С вами покончат.
От такого неожиданного заявления все внутри Горчакова перевернулось, он сделал над собой колоссальное усилие, чтобы его неожиданный визитер не заметил волнения и страха. Как можно более спокойно произнес:
– Кто?
– Это уже следующий вопрос. Ответ на него лучше не искать. Просто примите к сведению.
– Что ж, – Горчаков поднялся, накинул халат, – благодарю вас за заботу. Но у меня контракт с редакцией. И есть задание найти убийцу Федоровской.
– Вы не понимаете, в какое положение ставите себя, – уже жестко произнес Либер.
– Объясните. А то все пугаете.
– Хорошо, кое-что я скажу. Но только кое-что. Господин Горчаков, вы ведь не слишком любите Советскую Россию?
– Россию люблю, Советы – нет.
– Да будет вам известно, что госпожа Федоровская была большевистским шпионом.
– Любопытное заявление. И тому есть доказательства?
– Есть.
– А вам откуда это известно?
– Поскольку я представляю интересы дружеского Российской Империи государства, мне ведомо многое!
– Так кто же ее убил? Ваши… работодатели?
– Зачем! Она не представляла для нас опасности.
– Сначала вы заявляете, что она опасна, теперь иное.
– Не представляла такой опасности, из-за которой ее следовало бы убрать. Хотя убрать человека – раз плюнуть. У нас мощная разветвленная структура с достойными людьми во главе.
– Представляю.
– А вы, господин Горчаков, одиночка. Что позволено Юпитеру, не позволено быку.
– Так кто ее убил?! – в который уже раз воскликнул Александр.
– Имя исполнителя нам неизвестно. Да и имеет ли это значение? О заказчике остается догадываться.
– И?..
– Очевидно, советская разведка. Работа госпожи Федоровской могла ее чем-то не удовлетворить.
– Почему я должен вам верить?
– Никто никому верить не обязан, – философски изрек Жан Робертович. – Я сказал: «Очевидно».
– А вы, значит, никогда не видели Зинаиду Петровну?
– Видел. На сцене. Талантливая актриса, достойная больших высот.
Горчаков так и рвался спросить: «А как же ваш визит в ее дом?», но сдержался. Интуиция подсказывала Александру: что бы Либер не говорил, доверия ему нет ни на грош.
– Вы пришли только за тем, чтобы предложить мне бросить дело Федоровской?
– Не только. Если вы его бросите, и впрямь возникнет серьезный конфликт в редакции. А то и увольнение. Хочу предложить вам соответствующую компенсацию. Нет, не разовую: от такой навар не велик. Думаю, что пора бы в Старом Осколе организовать еще одну газету. Потребуется главный редактор. И такой редактор есть. Вы!