Дальняя дорога оказалась невероятно удачной. Не потеряв ни одного воина, отряд успешно добрался до бакуфу великого сегуна. Сан-унтара всю дорогу гладил маленького щенка, поразительно похожего на славно погибшего Хатару – подарок добрых великанов. Держа за пазухой маленький живой комочек, он мечтал о том, что скоро свежая кровь вольется в жилы собак народа тэнно. А еще отряд привез богатые подарки повелителю луннолицых от вождя племени айнов. Это были большие сумы с вяленой рыбой, мясом, искусно выделанные шкуры медведей, леопардов и тигров с оскаленными головами и цветными полированными осколками вулканического стекла-обсидана вместо глаз.
Великий сегун встретил молодого эмиси как родного. Усадив его в своем большом шатре перед собой, он повелел подробно рассказать о путешествии. Особенно его интересовали загадочные великаны. Когда Сан-унтара поведал ему, что они имеют рост больше трех человек ставших на плечи друг друга, могучи и добродушны, великий сегун заерзал и в нетерпении перебил его:
– Ты рассказываешь о реальных великанах, а я думал, что это выдумки глупого народа. Обязательно весной отправлюсь в твое стойбище и сам посмотрю на это диво. Надеюсь на очень теплый прием и уважение. А теперь расскажи об искусных статуэтках ваших предков, которые вождь эмиси передал мне в подарок. Что это за неизвестные воины в странных одеждах, на голове которых шеломы с большими глазищами?
Молодой эмиси передал сегуну рассказ старого шамана, которому сам не особенно верил:
– Наш шаман, научивший меня читать и писать слова моего народа иероглифами, сказывал, что наши очень далекие предки прилетели с небес на огнедышащих драконах, сделанных ими, а не богами. Они не могли дышать нашим воздухом, поскольку он обжигал их кожу и легкие и рядились в глухую одежду, а на голове носили шлемы с большими прозрачными глазами. Потом они родили детей, умевших дышать воздухом нашего мира, и от них пошли мы – унтара. А их самодельные драконы за долгое время рассыпались от старости.
Великий сегун в волнении вскочил и заверил юношу, что если существуют великаны, то почему не принять на веру рассказ шамана? Бросив на Сан-унтару лукавый взгляд своих узких глаз, повелитель тихо произнес:
– Моя дочь скучала по тебе и ходила в печали. Но когда ты приехал с дарами, Судзуки стала рваться к тебе. Однако я решил, что подумаю об этом. Когда-то я хотел отдать дочь моему сегуну южных земель. Но теперь передумал. Ты умен, отважен и, наконец, ты мой спаситель. И, несмотря на то, что ты уродлив, моя дочь тебя любит. А посему весной будем пировать ваш брак. Ты приготовил подарок моей Судзуки?
Молодой эмиси зарделся лицом и утвердительно кивнул головой. Зима в бакуфу прошла весело и быстро. Великий сегун часто выезжал на охоту и удивлялся меткости будущего зятя, разившего зверье в глаза, чтобы не попортить шкуры. Своей невесте Сан-унтара подарил ожерелье из крупных жемчужин, которые передавались многими поколениями родных по материнской линии, живших когда-то у теплых морей. Когда она гордо надела на шею невиданное сверкающее украшение, женщины плотно обступили ее чтобы посмотреть на такое великолепие.
Солнце поднималось с каждым днем все выше, кое-где с нагретой земли сошел снег и птичьи клинья потянулись на север. В один погожий день в бакуфу появились сегуны повелителя из южных, центральных и северных земель. Надев праздничные одежды, они пришли выразить свою преданность повелителю и преподнести подарки. Великий сегун принял их благосклонно и предложил присутствовать на церемонии свадьбы его дочери с молодым айном – своим спасителем. Два сегуна приняли это приглашение с воодушевлением, и лишь один – повелитель южных земель, оказался недоволен. Он так рассчитывал породниться с великим сегуном, что не мог скрыть досаду, нарисовавшуюся на его луноподобном лице.
Глава третья
Свадебная церемония состоялась в один из весенних погожих дней. Празднично одетая толпа стала полукругом, в центре которого восседал на троне великий повелитель, а по обе руки стояли разодетые в праздничные одежды сегуны. Молодой айн, в воинских доспехах народа тэнно, прошагал вдоль зрителей и резко остановился, с трепетом ожидая появления невесты. Наконец полы шатра откинулись, и вереница женщин в национальной одежде кимоно, мелкими шажками двинулась навстречу жениху, напевая свадебную песню. Среди них была и прекрасная невеста со скрытым от посторонних глаз лицом невиданной полупрозрачной тканью. Привязав длинным куском материи невесту к молодому эмиси, женщины предложили молодым пройтись вдоль радостно кричащей толпы. Люди стали бросать под ноги молодым горсти риса и первые полевые цветы. После этого зрители стали пировать, и обжорство на этом празднике не считалось грехом. Молодые же уединились в своем особом шатре, который накануне был поставлен и украшен по повелению великого сегуна.
После свадьбы, получив важные поручения от властелина, гости стали разъезжаться. Лишь сегун южных земель остался, чтобы поведать своему сюзерену о ходе строительства флота для вторжения на дальние острова. Добившись аудиенции, он настойчиво предложил великому сегуну позволить ему поведать об обстановке с глазу на глаз, за чашкой сакэ. Но повелитель оказался непреклонен, и повелел сегуну вести разговор в присутствии своего зятя.
– У меня от него нет никаких тайн. Он мой доблестный спаситель и муж моей дочери. Поэтому разговор состоится в его присутствии…,– пояснил великий сегун Абе помрачневшему знатному вассалу.
Вечером в просторном шатре повелителя состоялся тайный военный совет. Сан-унтаре показалось подозрительным поведение сегуна южных земель. Он льстиво прославлял мудрость, щедрость и широту души своего господина, не забывая время от времени подливать в его чашу сакэ. А еще, понизив голос, он горделиво сообщил, что флот из двадцати кораблей готов для отплытия на завоевание островов. Слащавый сегун предложил сакэ и Сан-унтаре, но тот категорически отказался, сообщив, что затуманивание мозгов бродящими напитками у айнов считается большим грехом. Внезапно лицо великого сегуна перекосилось, изо рта пошла пена, и он мешком свалился на пол. Встревоженный зять бросился к тестю и вовремя заметил, что сегун южных земель выхватил катану.
Мгновенно поняв, что отравитель пытается и ему снести голову, Сан-унтара увернулся от разящего клинка предателя и выхватил сразу две катаны. Гнусному отравителю было невдомек, что молодого айна с детства приучали сражаться двумя мечами одновременно. Битва с убийцей оказалась короткой. Легко отбив его удары, Сан-унтара вонзил один из клинков в живот толстяка, а второй в сердце. Убийца рухнул на подстеленную на полу шкуру тигра и забился в агонии, орошая все вокруг своей нечистой кровью.
Покончив с врагом, молодой айн бросился к лежащему на полу великому сегуну, но тот был уже мертв. Тогда Сан-унтара схватил поверженного убийцу за длинную косу и выволок из юрты. Вокруг окровавленного юноши стала собираться растерянная толпа, но он, с усилием волоча тяжелое тело, выкрикнул:
– Народ! О горе нам! Великий сегун мертв! Его отравил гнусный изменник, который подсыпал в чашу повелителя сильный яд. Он покушался и на меня, но мне удалось увернуться от его катаны и убить злодея. А тащу я его жирное тело на съедение собакам и волкам.
Оттащив труп подальше, молодой айн вернулся, обнял прибежавшую на шум молодую плачущую жену, утешая ее, и повелел воинам немедленно сложить большую поленницу, а женщинам совершить омовение тела почившего повелителя и одеть его в праздничные одежды. Осознав великую тяжесть потери, люди стали стенать и посыпать свои головы пеплом.