Тогда, конечно, я об этом и не думал, а бурно ринулся в новую деятельность. Заказчики приезжали со всех концов страны – от Питера до Тбилиси и от Кишинева до Владивостока – раскладывали перед нами секретные и не очень чертежи, формулировали пункты технического задания и заключали договора. Потом мы ездили в эти города сдавать им работу. Тётку ту из руководства НТТМ быстренько выперли. Она оказалась из закосневших ретроградов отжившей эпохи и страшно тормозила внедрение новых экономических отношений. На её место выбрали молодого и энергичного инженера-изобретателя Николая Прокопьевича Солдатова. Стиль новых отношений просто потрясал. Раньше я сам оформлял хоздоговорные бумаги, неделями ходил с ними по кабинетам, смотрящих на тебя, как на мышь, чиновников с каменными неприступными лицами, выпрашивая утвердительные подписи, словно подаяние. Теперь я бодренько вбегал в комнатёнку, заставленную осциллографами и другой измерительной аппаратурой, где Прокопыч ютился вместе с секретаршей. Пока мы пили с ним кофе и обсуждали свежие новости, договор был отпечатан, затем, не читая, подписывался, сверху шлепали казённую печать и вручали его мне. В среднем на это уходило двенадцать-пятнадцать минут. Оперативность была понятной: вновь организованной фирме «Экотек» нужен был приток новых средств, как сжатый воздух подлодке для всплытия. Согласно инструкциям, фирма выплачивала в качестве зарплаты исполнителям до 35—40% объема договора, брала себе 15%, а остальное шло на налоги, в фонд развития, на закупку материалов и оборудования, на командировки и немного в фонд премирования.
Примерно четверть от стоимости первого этапа работ заказчик перечислял авансом. Я вёл в год по четыре-пять договоров параллельно с разными «конторами». Теперь моя зарплата превышала институтскую более чем в десять раз. Я начинаю привлекать к этой работе всех моих коллег и приятелей, с которыми раньше делали совместные разработки бесплатно, из чистого интереса к науке, оставляя в качестве овеществлённых результатов лишь совместные публикации. Слава тут же предложил использовать вариант «мертвых душ», отработанный им в стройотрядах и «шабашках». Дело в том, что получать большие деньги было непривычно, неудобно и где-то даже страшновато. По-привычке ещё боялись, а не придет ли какой-нибудь дядька в кожаных штанах и не спросит ли грозно так: «Что это вы тут делаете? Кто позволил?». Делали всё, озираясь, поскольку законов никаких в газетах опубликовано не было. Были какие-то ведомственные инструкции, да кто из нас их читал? Поэтому, на всякий случай, расписывали свою зарплату на родственников и знакомых или незнакомых за небольшую мзду, «как бы чего не вышло». Начальникам, конечно, было легче, ибо никто не видел, сколько они получают. Нам же главное было, чтоб на работе не узнали, поскольку эти новые формы были делом новым, не устоявшимся, и здравый смысл подсказывал, что долго это не продержится, а сменится чем-то другим. Основных вариантов этого другого было два: либо лавочка прикроется, либо дело приобретёт законную основу, правила игры станут известны всем, и не надо будет озираться. Интересно, что первый вариант можно было прихлопнуть в любой же день по указанию одного «большого» человека, тогда как для второго потребуются годы, масса хлопот и усилий десятков тысяч людей.
В это бурное время в Россию начали просачиваться персональные компьютеры. Первые образцы привозили начальники из заграничных командировок, потом мелкие партии стали закупать учреждения, имеющие валюту за работу с западными институтами и фирмами. Постепенно поток компьютеров нарастал, а поскольку моей основной профессией являлось компьютерное моделирование приборов электроники, то мне компьютер был гораздо нужнее, чем всем бухгалтерам и менеджерам вместе взятым. И вот это чудо заокеанской техники стоит у меня дома на столе. Первые месяцы я спал по четыре-пять часов в сутки, до того интересно было осваивать этот принципиально новый стиль работы, изменяющий и стиль самой жизни. До тех пор я работал лишь на больших машинах, занимающих целые залы, с обслуживающим персоналом в десятки человек. Самое элементарное – качество печати и графики этого настольного издательства было намного выше, чем те прыгающие неровные строчки, что выдавали быстродействующие АЦПУ машин коллективного пользования. Самая первая модель IBM PC AT/286 c EGA-монитором стоила бешеные деньги – тридцать семь тысяч рублей, то есть сто пятьдесят моих институтских зарплат. Конечно, это был не мой собственный компьютер. За него я расплачивался из фонда развития от моих договоров чуть больше года, тем более, что в течение года я заменил его на более мощный с VGA-монитором, который стоил уже пятьдесят тысяч. Для справки – «Жигули» тогда стоили четыре тысячи, а «Волга» – семь. Но даже полностью расплатившись, я не мог считать его своим, поскольку он считался собственностью НТТМ, то есть – райкома комсомола. У руля тогда еще стояла одна партия, и вопрос о частной собственности поднимать было ещё рано. Но это было не так важно. Гораздо важнее, что я им пользовался дома. Я мог не только научные расчеты проводить, но и играть в компьютерные игры. В рамках государственного сектора это могли позволить себе только крупные начальники, да и то далеко не все. Среди них изредка попадались и относительно честные люди.
Дела мои идут неплохо, и Солдатов несколько раз делает мне предложения стать его заместителем. Дел много: нужно организовать строительство коттеджей на берегу Обского моря, закладывается многоэтажный кооперативный дом, организуется очередь на автомобили. Все это раньше для меня было просто недосягаемо. Я мог лишь ждать понуро лет десять своей очереди на квартиру без какой-либо возможности выбрать этаж, район, площадь. Однако, я чётко понимаю, что для организационных дел совершенно непригоден. Я предпочитаю неторопливую беседу, погружение в мир незапятнанных истин, а не матерные разговоры с прорабами и дачу взяток чиновникам.
Поприсутствовав несколько раз на заседаниях дирекции, я начинаю игнорировать эти скучные многочасовые мероприятия. Примерно через месяц утряслась окончательная структура фирмы. Весь наличный контингент исполнителей разбили на семь отделов. Мою группу влили в отдел, в котором начальником был поставлен Михаил Ройзман, который в своем институте также был заведующим лабораторией, занимающейся хроматографами, на чём они и поимели начальную валюту, на которую институт закупил компьютеры ещё за год до того, как я их впервые увидел. Мишка был исключительно деловым, полным, рыжеватым еврейчиком, не ограничившимся трудоёмким и долгим процессом доводки хроматографов, а сразу же сориентировавшимся на торговлю через фирму компьютерами, а затем сахаром, водкой, шифером и другими материальными ценностями. Я тогда ещё не подозревал о важности этого, казалось бы, несущественного этапа, когда над тобой начальником ставят ранее совершенно неизвестного человека, поскольку группа моя имела отдельные лицевые счета, и теоретически только мы могли пользоваться средствами с этих счетов. Много позже выяснилось, что премиальным фондом, заработанным нами может распоряжаться только начальник отдела. Но Мишка демонстративно заявлял, что работает он совершенно бескорыстно, и пользоваться нашим фондом не пытался.
Время шло, фирма круто шла в гору. Первым делом она переехала из маленькой комнатушки в только что отделанные помещения, арендуемые у школы, спонсором которой она себя объявила, пообещав тотальную компьютеризацию учебного процесса. Два больших класса разгородили на три кабинета каждый: кабинет начальника, плановый отдел, бухгалтерия, касса и две комнатки для деловых встреч с клиентами и сабантуев. Солдатов съездил в Японию «для обмена опытом», посетил там технократический город будущего, в котором каждая квартира сплошь нашпигована электроникой и микрокомпьютерами пятого поколения. В фирму набрали массу симпатичных барышень, поэтому оформление договора теперь длилось не пятнадцать минут, а несколько дней. Отчётность также крайне запуталась, ибо барышни были, видимо, женами и подружками руководства фирмы. У меня было тихое подозрение, что именно по этим внешним признакам можно определить начало краха любой фирмы, и я вёл свою бухгалтерию, параллельно той, что велась плановым отделом.