Ночевать снова буду на маяке, но боюсь, что холод и неудобство скоро заставят меня отказаться от этого убежища.
21 октября
Никаких гостей – ни днем, ни ночью. Может это действительно был всего лишь сон? Говорят же, что сомнамбулы могут не только ходить во сне, но и прибираться, даже предпринимают попытки готовить…
22 октября
Просмотрела привезенные господином Ольсеном книги. Библия. Кларисса. Подозреваю, что о содержании последнего тома мой заботливый работодатель даже не догадывался.
Я неторопливо перебирала узоры для вышивания, раздумывая, с которого начать. Орнамент, небольшой пейзаж, воины, собирающиеся в поход. Внезапно мое внимание привлек корабль, расположенный в углу рисунка. Длинный и низкий, с рядами весел и большим четырехугольным парусом. Мое сердце забилось чаще: именно так выглядело судно ночных пришельцев. Фигура на носу была другой, а вдоль бортов не висели щиты, но очертания были те же. Название судна я не помнила. Что-то связанное с драконами.
Как это могло произойти? Эти корабли и воины давно стали сказкой, как они могли оказаться той ночью в заливе?
Я растеряна. То ли мне приснился сюжет, мельком увиденный мной на рисунке, то ли произошло нечто невозможное. Мысль, что это был просто сон, утешает и успокаивает, зато во втором случае понятно, почему сбежал смотритель, живший здесь до меня.
23 октября
События прошлой ночи сливаются, как в узоры в модной игрушке – калейдоскопе. Стоило взойти луне, как на берегу из ниоткуда возникло целое поселение. Огромные горящие костры, пиршественные столы, сражающиеся в поединках воины…
Очевидно, что я стала свидетельницей какого-то празднества. Не знаю, когда все исчезло – я уснула. Наутро на берегу снова не было никаких следов.
Попыталась вспомнить и нарисовать увиденное ночью. Пара – юноша и девушка – передают друг другу что-то на остриях мечей. Позже он на руках отнесет ее в один из домов, сопровождаемый толпой – друзей, родных? – несущих факелы и, кажется, кричащих какие-то приветствия, но голосов не слышно. Воины сходятся в схватке, и когда одному из них удается повергнуть противника, наблюдающие за боем соотечественники поднимают кубки и снова, по-видимому, оглашают побережье криками. Пламя костров… такое яркое, как будто горит целый лес.
Это странно, но я, видимо, привыкаю к новым «соседям». Возможно, я просто устала бояться. К тому же они явно не видят маяк, даже не поднимаются сюда.
Мне кажется, что прежний смотритель так испугался, потому что наблюдал их вблизи. Вероятно, даже был на берегу в момент их появления. Внезапно оказаться окруженным вооруженными людьми в странной одежде… Не удивительно, что он так поспешно покинул маяк.
24 октября
Холодно. Решила ночевать в домике. Не знаю, кто мои «соседи», но даже если они и опасны для меня, вряд ли маяк может послужить надежной защитой. Гораздо больше риск подхватить воспаление легких, оставаясь наверху.
23 сентября
История о появлении странного корабля вызвала настоящую бурю. Олег носится по квартире, вслух обдумывая события, которые описывает Кэтрин. То и дело раздаются его вопли «драккар, конечно!», «залив, скорее всего, узкий», «точно! шли на веслах».
Кажется, больше всего Олег сожалеет о том, что нет подробного описания шлемов, кольчуг и самого судна. Он что, серьезно думает, что женщина должна во всем этом разбираться? Бедная Кэтрин! Она, наверное, за всю жизнь не слышала столько нареканий.
Обидно, что среди бумаг нет ни одного наброска. Может тогда мой исследователь-энтузиаст отцепился бы от ни в чем не повинной девушки.
Впрочем, меня больше заинтересовала загадочная «Кларисса». Если кто не знал, Ловелас – это именно оттуда. Читать, признаюсь, не стала. Перевод был сделан в каком-то далеком году, со всеми ятями и ерами, присущими тому времени. Ограничилась тем, что просмотрела краткое содержание.
Итак, главная героиня была не только подверглась надругательству со стороны кованого соблазнителя, но еще и умерла, не выдержав такого бесчестья. Ни торжества добродетели, ни хоть какой-то справедливости. Для тех времен действительно ужас-ужас.
Из дневника Кэтрин Стоунер
27 октября
Я оказалась совершенно не готова к здешнему снегопаду: домик и маяк замело настолько, что требуется прилагать уйму усилий, чтобы открыть дверь и расчистить дорожку к двери маяка. И делать это приходится ежедневно, иначе я рискую оказаться замурованной. Неожиданно неприятными стали и мои обязанности в качестве смотрителя: прикосновения к металлу не доставляют удовольствия, даже если руки защищены перчатками.
Стараюсь утешить себя тем, что эта метель защищает меня от любого вторжения. Может что-то хорошее есть и в моих ежедневных «раскопках» – волей-неволей мне приходится выбираться из постели, готовить – и отогреваться, разбрасывая снег.
29 октября, полдень
Первый солнечный день за долгое время. Снег слепил глаза, но я все равно провела все утро во дворе – слишком соскучилась по дневному свету.
вечер
У меня был гость. Разнообразия ради – вполне настоящий. Пожилой крестьянин, живущий в соседней деревушке – еще крепкий и бодрый старик. Объясняться мы могли лишь жестами; хорошо хоть я догадалась достать карандаши и бумагу.
Пожалуй, со стороны мы смотрелись забавно: махали руками, чертили фигурки на листах, старательно поддерживали импровизированную беседу восклицаниями.
Если я все верно поняла, дочь этого старика, переехавшая после свадьбы в город, должна была недавно разрешиться от бремени. Вот он и не утерпел – воспользовался первым же погожим днем, чтобы увидеть внука. Или внучку. А ко мне завернул, чтобы согреться горячим кофе, поскольку день хоть и выдался солнечным, но мороз был беспощаден ко всем, решившимся покинуть тепло своего дома.
Перед отъездом он несколько раз повторил слово «Самайн», похоже, предупреждая меня о чем-то. Не сразу я вспомнила, что так раньше назывался День всех святых. Что же, некоторые суеверия гораздо более распространены, чем мы можем представить.
30 октября, вечер
Я планировала этот дневник как еще одно средство скоротать время – наравне с вышивкой и рисованием – возможность избавиться от скуки, погрузиться в воспоминания, поразмышлять… Но после первого появления моих «соседей» большая часть событий прошлой жизни стала казаться картинами в волшебном фонаре: то ли было, то ли нет, но точно не со мной.
Не знаю, виной ли тому пережитое потрясение, или же оторванность от общества других людей, но воспоминания кажутся снами. Привычка Гарольда гладить мои волосы, когда мы вместе мечтали о будущем, сидя у камина. Запыхавшаяся Джейн – она одета в короткое светлое платье, один из носочков сполз, а туфельки запорошены пылью – кричащая «подожди, Кэтрин» и тщетно старающаяся догнать меня. Долгие нотации нашей гувернантки, внушающей нам, что юным леди пристало чинно шагать по аллеям парка, а не носиться как бездомным сорванцам. А вот мы с подругами шепчемся в углу сада при пансионе: когда Луиза на Рождество ездила домой, за ней принялся ухаживать один из друзей её старшего брата. Теперь она хихикает над нашими шутками и предположениями, слегка смущается и немного – совсем чуть-чуть – задирает нос. А мы и завидуем, и радуемся – ведь внимание к ней означает, что мы из девочек-пансионерок, неуклюжих и невзрачных, превращаемся в юных леди, а значит близится время, когда за нами будут ухаживать, нами будут восхищаться и, ах, наконец сделают предложение.
Разве все это было со мной? И как могут эти страницы из жизни девочки, девушки, молодой женщины сравниться с тем непостижимым, что ждало меня на этом берегу?