Спускаясь по эскалатору, почувствовал, что сзади какой‑то тип напирает на него. Повернулся и увидел позади себя огромного мужчину азиатской внешности, по комплекции похожего на борца сумо. Кажется, он не слишком уютно чувствовал себя в изящном итальянском костюме, в черных очках, будто только что сошел с экрана из фильма Джона Ву. Потом из‑за квадратной спины сумиста вынырнула изящная фигурка с кошачьими повадками в черном объемном непромокаемом плаще. Молодая женщина с манерами великосветской дамы спустилась на ступеньку ниже, чтобы оказаться лицом к лицу с полицейским. Музыка звучала у него в ушах, но он понял по губам то, что она ему сказала:
– Добрый вечер, мистер Бомон.
Мартен снял наушники и, прищурившись, посмотрел на нее. Кого‑то она ему напоминала.
– Муун‑Джин‑Хо, – представилась она, протягивая ему руку.
Сначала сложно выговариваемое имя не вызвало никаких ассоциаций, а потом: так это же мадемуазель Хо, Сеульская пантера!
– Мне кажется, нам есть что сказать друг другу, мсье Бомон. Впрочем, если позволите, я буду называть вас Мартен.
Он нахмурился. Какое‑то время молча смотрел на протянутую руку симпатичной кореянки, прежде чем решился коснуться ее.
– Дайте мне как‑нибудь знать, – попросила она, придвигаясь к нему поближе, – что вы не утратили способность разговаривать.
Мартен кивнул, даже не улыбнувшись. Он‑то знал, что эта милая дама была вовсе не такой уж безобидной, как казалось на первый взгляд, за милыми манерами и шармом скрывался железный характер и твердая воля. Среди полицейских мадемуазель Хо имела серьезную репутацию. В прессе сообщения о ней появились лет пять назад, когда она работала в штате генерального прокурора Сеула: руководила отделением из пяти десятков сыщиков. Им удалось обезглавить триады и посадить за решетку основных главарей корейской мафии. Она блестяще подготовила и провела операцию «Чистые руки», в результате которой Сеул удалось очистить от части криминальных группировок, контролировавших путем шантажа и рэкета проституцию и запрещенные азартные игры. Этот успех превратил ее в героиню хроники, но, к сожалению, привел к тому, что с тех пор она вынуждена была постоянно находиться под охраной телохранителей, поскольку мафия поклялась отомстить ей. Мартен знал, что теперь Хо работает на американскую страховую компанию «Ллойд бразерс», одну из самых крупных в мире.
– Обещайте поужинать со мной, – попросила кореянка ласковым тоном. – Всего лишь ужин, чтобы убедить вас.
– В чем?
– А у вас, оказывается, есть голос.
– В чем вы хотите меня убедить?
– Поработать на меня.
– Я ни на кого не работаю, – заявил Мартен.
– Вы работаете на государство, которое не ценит ваш труд.
Он повернулся к ней лицом. На платформе было полно народу, но могучая фигура сумиста, казалось, как ширма ограждала их от напора толпы.
– Хорошо, я прошу вас поработать со мной, – произнесла кореянка. – И тогда, может, на двоих у нас будет один шанс…
– Какой шанс?
– Задержать Арчибальда Маклейна.
«Бентли» с тонированными стеклами пересек улицу Сен‑Лазар, свернул на бульвар Османн, затем направился к площади Согласия. Салон сверкал свежестью и изыском. Громила в черных очках за рулем вел машину очень аккуратно, благоговейно слушая концерт Баха в превосходной записи, с отличным звуком. Мартен на заднем сиденье, погрузившись в свои мысли, смотрел, но не замечал проносившиеся мимо деревья, опутанные синими неоновыми лампочками, превратившими Елисейские Поля в лазурный поток, устремленный к центру города. Мадемуазель Хо, расположившись рядом, украдкой наблюдала за ним. Она отмечала слишком длинные волосы, неухоженную трехдневную щетину, меховой ободок вокруг капюшона его парки защитного цвета, который он так и не снял с головы, открытый вырез свитера, достаточно глубокий, чтобы догадаться, что за татуировка украшает ключицу, а также кусочек пластыря, приклеенный под губой.