– Будет исполнено, – почтительно склонил голову молодой пацарай, после чего сделал едва уловимый жест руками – и между его ладонями появилась небольшая бутылочка, в форме маленькой хрустальной пирамидки.
Нимбус подошёл к Сервоету и бережно протянул пузырек.
– Пей, не бойся. Ничего страшного с тобой не случится, – подбодрил колеблющегося мальчика Гунтас.
– А что это такое? – спросил Сервоет, завороженно разглядывая содержимое. Оно искрилось, переливаясь сотнями цветовых оттенков. Казалось, что жидкость живая, ей тесно за стеклом, и она хочет вырваться из хрустальной тюрьмы – такая необъяснимая энергия исходила от неё, хотя на поверхности не было даже маленьких пузырьков.
– Не бойся, – как можно спокойнее повторил Джинта. – Это магический напиток Ройна. Он поможет твоему мозгу подключить все имеющиеся ресурсы, чтобы ты смог как можно точнее воспринять информацию о Пеленгене.
– Кроме этого, напиток является своеобразной меткой для нас. Чтобы в будущем, когда всё разрешится, мы смогли понимать, с какого момента надо стереть твои воспоминания, дабы на них не давил «груз знаний», – снова схохмил Карфиус.
– Да уж, пожалуйста, пометьте получше, – попросил Сервоет. – А то, чего доброго, почистите мне все мозги, придется снова с детского сада жизнь начинать.
Ещё немного поколебавшись, мальчик открыл пузырёк и залпом выпил волшебную жидкость. Вернее, он её и не пил вовсе. Стоило слегка приоткрыть рот, как напиток Ройна сам влился в него. Ей-богу, жидкость была живая, без вкуса и запаха, даже не ощущался её вес на языке. Сервоету показалось, что в рот попала струя тёплого плотного воздуха. Залетела – и тут же растворилась.
После этого несколько секунд ничего не происходило. А потом мальчик почувствовал, как сознание, словно из маленькой комнаты в квартире, расширяется до размеров огромного многоэтажного дома. Он вспомнил сразу все события и знакомых людей из своей жизни, все сказанные и услышанные слова, увиденные фильмы и картины, прочитанные книги и услышанные песни.
Но самое удивительное, что отдельные фрагменты в этом огромном объёме информации не мешали друг другу, а сосуществовали в совершенной гармонии. Это можно было сравнивать с тем, будто ты космонавт, который парит в космосе и видит издалека сразу всю нашу планету: реки, горы и моря, континенты и облака, когда остальные жители там, внизу, замечают не дальше близстоящего дерева. Ощущение, что он Всевидящее Око, поглотило Сервоета целиком.
От глобального контроля над собственной памятью наступило состояние блаженства и покоя, потому что волноваться было абсолютно не о чем. Стоило спросить себя, и ответ поступал мгновенно, на основе стройного анализа имеющихся данных.
– Ты, наверное, удивлен, откуда двенадцатилетний мальчик может так много знать? – видя изумление Сервоета, спросил Джинта. – Дело в том, что вы, лысаки, как и многие другие существа, начинаете получать информацию, ещё будучи в утробе матери. Как только мозг сформирован, он начинает как губка впитывать информационные волны, испускаемые другими лысаками. Только эти сигналы сохраняются в сжатом, закодированном виде. А раскроются они со временем или нет, зависит только от вас самих.
– Я уже запутался, можно попроще? – попросил Сервоет.
– Это не страшно, просто напиток Ройна ещё не начал действовать в полную силу. Ну, слушай: с самого начала жизни ваш мозг излучает определенные волны (назовем их «мысли») и параллельно ловит волны от мозга других лысаков. Понимаешь? Излучает и ловит, ловит и излучает. Хотя радиус действия и ограничен всего сотнею метров.
И так всю жизнь, пока жив сам мозг. И вот, допустим, один лысак изобрел колесо. Всё! Волны об этом событии излучаются его мозгом и улавливаются лысаками, которые находятся рядом. И хоть они колесо не изобретали и вообще этим никогда не интересовались, тем не менее информация уже записана в их мозг.
Позже кто-то из этих лысаков путешествует, переезжает с места на место, распространяя таким образом «волны о колесе». И рано или поздно «колесо» уже крепко сидит в голове населения вашего измерения. После этого реальное колесо начинают создавать люди в разных местах, хотя они совершенно не знакомы с изобретателем.
Теперь понимаешь, почему некоторые племена, которые прожили всю жизнь на островах или на Крайнем Севере и никуда не выезжали, остались на примитивном уровне развития? Их мозгу просто неоткуда было улавливать новые волны.
– Зачем же мы тогда учимся, – возразил Сервоет, – если и так с рождения уже всё знаем?
– Не знаете, а обладаете, – поправил его Джинта. —Это совсем разные вещи. Если говорить просто, ваш мозг – это компьютер, где почти каждый файл зашифрован. А шифрами к ним как раз и являются науки – математика, физика, химия, и так далее.
– И зачем было такой огород городить? Нельзя обойтись без этих шифров и тайн? – начал упрямиться мальчик, которому не нравилось ежедневно ходить в школу, но при этом хотелось всё знать и уметь.
– Без этого никак нельзя, – вмешался в разговор транспортный работник. – Поскольку логичным завершением вашей земной жизни является смерть, то конечная программа мозга – это его полное отключение. А если он поймет, что расшифровал все полученные в течение жизни данные, то ему незачем будет работать, и мозг отключится. И получится, что вы будете умирать ещё в утробе матери.
– Скажи, ты будешь играть в компьютерную игру, когда сразу на экране увидишь её начало, середину и конец?
– А зачем? Это же неинтересно.
– Вот так и мозг. Пока есть для него повод трудиться, он живет и, соответственно, существуете вы. Кроме этого, излучение волн от мозга к мозгу является залогом выживания вашей цивилизации. Вы так любите болеть и воевать, безжалостно истребляя друг друга, что если бы не волновой обмен, то информация о колесе пропала бы вместе со смертью его изобретателя. Да, он бы успел сделать 10 или даже 100 тележек, но стоило бы им сгореть или сломаться – и всё: знания были бы утеряны навсегда.
– Но мы же всё равно умираем? Даже не успев «расшифровать» и тысячной доли полученной информации?
– А это уже вопрос к физиархитекторам, которые проектировали и создавали ваши кости, мясо, кровь и прочие потроха…
– Гунтас! – предостерегающе поднял руку Джинта. Мы договорились рассказать мальчику только о Пеленгене. Уговора о том, чтобы посвятить его во вселенскую мудрость, у нас не было! Не стоит примитивному существу доверять столь глубокие знания!
– Прошу прощения, верховный пацарай, это всё тот недавний инцидент. Он совершенно выбил меня из состояния душевного равновесия… – промямлил пелин, с грустью оглядывая порванную жилетку.
– Попрошу заслуженного боевого пацарая Лерака, величайшего знатока воинского искусства и обладателя множества наград за победы над рептусами и прочими исчадиями зла, не вдаваясь в тонкости, объяснить нашему гостю, что такое Пеленген.
Воодушевленный громким представлением своей персоны Лерак с важным видом вышел из-за стола. На его плотном мускулистом теле была надета короткая туника из толстой, но пластичной материи. Даже при лёгком движении она заметно колыхалась, переливаясь ослепительным серебристым цветом. На ногах сандалии на высокой кожаной подошве, украшенные торчащими во все стороны небольшими золотыми шипами.
Сервоету показалось странным, что боевой пацарай не носит кольчугу, меч или любое другое оружие. Однако вскоре он понял, что ошибался. Когда Лерак вышел из-за стола и направился в противоположный конец избы, кто-то из пацараев, колдовавший над колбами, случайно задел плечом и опрокинул стоящий рядом кувшин. Тотчас из горлышка выскочило маленькое существо, напоминающее мышь с восемью глазами на голове и мускулистыми лапами с длинными когтями. Причем они были ненамного тоньше самих лап. Мышь огляделась, принюхалась – и бросилась в сторону удаляющегося Лерака. Высокий прыжок с края стола, недолгий полет и, казалось бы, неминуемое приземление на спину пацарая. Вместо этого, не долетев до блестящей туники всего несколько сантиметров, зверюга внезапно вспыхнула ярким пламенем и спустя секунду сгорела без следа.