Поэтому мы испытываем парализующий страх, неведомый всем прочим существам, – страх, что время истечет.
3
Сара Лемон боится не успеть на свидание. Она выходит из душа и подсчитывает в уме, сколько ей нужно на сборы. Двадцать минут, чтобы высушить волосы феном, полчаса на макияж, столько же на выбор наряда, пятнадцать минут на дорогу.
«Восемь тридцать, восемь тридцать!» – твердит она про себя.
Открывается дверь спальни. Это мать Сары, Лоррейн.
– Милая?
– Мам, тук-тук!
– Ладно. Тук-тук!
Лоррейн окидывает взглядом кровать. На ней разбросаны вещи, из которых Сара собиралась составить подходящий комплект, – две пары джинсов, три футболки, белый свитер.
– Куда ты идешь?
– Никуда.
– С кем-то встречаешься?
– Нет.
– Ну что ж, белый тебе к лицу…
– Мам!
Лоррейн вздыхает, поднимает с пола мокрое полотенце и выходит.
Сара подскакивает к зеркалу. Она пытается увидеть себя глазами мальчика. Надавливает на жировую складку у себя на талии. Брр.
«Восемь тридцать, восемь тридцать!» – мысленно повторяет девочка.
Нет уж, белое она точно не наденет.
Виктор Деламот не в силах сопротивляться панике. Он знает, что дни его сочтены.
Они с женой выходят из лифта и открывают дверь в свой пентхаус.
– Дай мне твое пальто, – говорит Грейс.
Она вешает его в шкаф.
Тишина. Виктор, опираясь на палку, ковыляет по прихожей, которую украшает большой холст французского мастера. Деламота мучает пульсирующая боль в брюшной полости. Ему нужно принять таблетку. Он заходит в кабинет, где стоит огромный стол красного дерева. Повсюду книжные полки, уставленные плакетками.
Виктор вспоминает слова доктора: «Мы мало что можем сделать». Значит, он недолго протянет… Сколько? Месяцы? Недели? И все, ему конец? Нет, такого не может быть.
Раздается стук каблуков – это Грейс расхаживает взад-вперед по кафельному полу. Виктор слышит, как она набирает номер.
– Рут, это я, – говорит жена.
Ясно, она звонит своей сестре.
Грейс понижает голос:
– Мы только что вернулись от врача…
Виктор падает в кресло.