Как раз в этот момент дедушка вздохнул, открыл рот, надул щеки и начал храпеть: Хррр-пфф… Хррр. Тогда я поудобнее устроился в кресле и тоже заснул. На следующее утро я проснулся в своей постели и услышал, как дедушка на кухне готовит гоголь-моголь.
Когда праздники закончились, я снова пошел в школу. По субботам мы с мамой ездили к дедушке, а иногда он приезжал обедать к нам. В общем, все было как обычно, не хватало только бабушки Теодолинды. Мама говорила, что чем больше проходит времени, тем острее она ощущает ее отсутствие. Обычно она начинала этот разговор, когда злилась на бабушку Антониэтту, Флоппи и дедушку Луиджи. Мама говорила, что бабушка Линда была совсем другой, и очень грустила. В эти моменты мне было ее очень жалко, и я пытался утешить ее. Однажды я сказал, что, по-моему, бабушка не умерла, а только превратилась в кого-то другого.
— Превратилась? — спросила мама немного странным голосом. — В кого?
— В гусыню — например, в Альфонсину.
— Кто тебе сказал такое?
— Никто, но раз бабушке так нравились гуси, почему она не могла превратиться в кого-то из них?
Мама не смогла найти ответ и сказала только, что это невозможно.
— Но почему? — настаивал я.
— Потому что это невозможно, — возразила она. — Бабушка на небе.
Но я все равно был убежден, что ты не умираешь, пока кто-то тебя любит, как сказал дедушка, а если человека, который умер, не видно, значит, он в кого-то превращается. А если он в кого-то превращается, то, конечно, выбирает кого-то, кто ему раньше очень нравился. Поэтому бабушка наверняка стала гусыней.
В субботу мы поехали к дедушке. Он сидел под вишней и загорал, хотя было очень холодно.
Пока мама убирала дом, я устроился рядом с ним и рассказал ему свою теорию. Дедушка молча и очень внимательно меня выслушал, а потом погладил по голове.
— Знаешь, я тоже думал что-то в этом роде. А кем бы я мог стать? — спросил он.
Я даже не сомневался:
— Вишней.
— А ты?
— Я еще об этом не думал, но, наверное, мне хотелось бы стать птицей. Так я мог бы быть рядом с тобой и съедать всю вишню!
Дедушка улыбнулся, но в тот момент я заметил, что он выглядит усталым.
— Тебе нехорошо, дедушка? — спросил я его.
Дедушка поднялся и пошел к дому.
— Мне очень хорошо, но у меня вот тут заноза, — ответил он, показывая на сердце.
Вот! Дедушка наверняка случайно съел каштаны… Но как такое могло произойти? И потом, каштаны едят в ноябре, а не в феврале. Удрученный, я сделал последнюю попытку:
— А как ты думаешь, может такое произойти, что заноза случайно оказывается в кожуре каштана и кто-то случайно ее глотает?
Мама резко затормозила, и мы услышали сзади громкое бибиканье.