Я не думал о будущем, о том, что мне заготовила новая семейка, не горевал по погибшим, не купался в жалости к себе. Мои мысли деформировались и переместились в совершенно иное пространство, от которого я отгородился толстой стеной. Но в то же время я прекрасно осознавал, что мое отрешенное состояние является результатом медикаментозного воздействия. Оно не было естественным, и я не хотел, чтобы действие лекарств закончилось.
Когда железная дверь со скрежетом открылась, я даже не пошевелился. Не было ни сил, ни желания. И ни малейшего интереса узнать, кого принесли черти и с какой целью. Состояние абсолютного пох*изма. Надо узнать название лекарств.
В комнате раздались шаги сразу нескольких человек. Одна женщина и двое мужчин. Я автоматически и без интереса анализировал слуховые наблюдения. Острожные легкие шаги остановились у моей кровати. Это девушка. Легкая, осторожная. Зашуршала упаковка от шприца, раздался треск стеклянной ампулы. Женщина действовала быстро и профессионально. Возможно, медсестра или ей просто страшно. Я бы на ее месте тоже меня боялся.
– Я должна ввести вам обезболивающее, – на ломанном английском произнес тонкий дрожащий голосок. Я перевернулся на спину и посмотрел на склонившееся надо мной лицо. Молоденькая азиатка смущенно отпрянула назад. – Протяните руку, сэр.
Я чуть не рассмеялся. Сэр? Это она мне? Они тут отмороженные все напрочь? Или издеваются так? Мой взгляд скользнул к двери, и там я ожидаемо обнаружил двоих неподвижных нигеров в неизменных строгих черных костюмах со свирепыми лицами и огромными ручищами.
– Как тебя зовут? – мой взгляд вернулся к девушке. Она была миловидной. Раскосые черные глаза, бледная кожа, темные гладкие блестящие волосы, собранные в пучок на затылке, розовые губы, сложенные в слабую улыбку. Очень худенькая и совершенно безобидная. Ее прислали, потому что только животное способно было бы причинить ей боль.
– Лиен, сэр.
– Не называй меня сэр. Мне семнадцать, я учусь в старшей школе, – зачем-то сообщил я. Она кротко кивнула.
– Протяни руку, пожалуйста. Я сделаю укол, – вздёрнув бровь, я повиновался и не сводил напряженного взгляда с ее сосредоточенного лица во время процедуры. Мне всегда казалось, что уколы делают в задницу, а не в вену. Не то, чтобы мне не терпелось показать ей свой зад, просто я хотел быть уверен, что в шприце нет наркотиков. Мое состояние, учитывая события вчерашнего дня, слишком легкомысленно-отрешённое. Возможно, я все еще нахожусь в шоке, а лекарства вовсе не причём.
– Откуда ты Лиен? – спросил я, чтобы заполнить напряженную паузу.
– Из Северной Кореи. Мой отец француз.
– Я только хотел сказать, что ты не очень-то похожа на кореянку. Скорее, на японку. Что ты мне вколола, Лиен?
– Обезболивающее, – ответила девушка. Я отвернулся, устремив взгляд в белый потолок. Она ничего не скажет. Это очевидно.
– Вам нужно есть, сэ… Я принесу суп.
– Нет, спасибо, – отрицательно качнул головой я.
– Как скажете. Вечером я приду сделать перевязку и еще один укол. Вы скоро поправитесь. – Вежливо произнесла она. Я ничего не ответил, потеряв к ней всякий интерес. Конечно же, ей плевать на меня. Она делает свою работу, за которую ей платят, а, может, и не платят. Я не удивлюсь, если девушку привезли в Штаты нелегально, и она бесплатная рабыня. Я уже говорил, что увлекаюсь фильмами о гангстерах. Такое там сплошь и рядом. Признаться, я даже фантазировал о собственной рабыне и о том, что я бы с ней сделал…. Это было не серьёзно. Все парни в моем возрасте мечтают о девушках, которые никогда не говорят «нет». На меня накатила очередная волна усталости, захотелось спать. Шаги Лиен удалились в сторону двери, которая скрипнула, а потом со скрежетом захлопнулась.
Так прошло несколько дней, в течение которых ко мне два раза в день заходила Лиен, приносила еду, делала уколы, меняла повязку на голове, обрабатывала шов на затылке (я, кстати, пропустил процедуру наложения шва). Я с ней не разговаривал. Мне не хотелось. Я пребывал в апатичном, безучастном состоянии, витая в каком-то параллельном измерении и не торопился возвращаться в реальный мир. Иногда на меня накатывали неожиданные приступы активности. Я вскакивал с кровати, начинал отжиматься от пола, потом хватал стул, бил в окно, в двери, колошматил по стенам. Крушил мебель. Потом выдыхался и снова впадал в спячку, в невесомость, теряя счет времени и ощущение реальности.
Я мог часами лежать на полу, глядя в потолок, пока черномазые ублюдки в костюмах убирали результаты моих буйных действий. Я их даже не замечал. Потом, когда мне стало лучше, точнее, когда дозировка психотропных препаратов уменьшилась (я все-таки уверен, что это были они) я так и не смог вспомнить, где пребывало мое потерянное одурманенной сознание во время длительных промежутков безмолвия и прострации.
Я не понимал цели своего присутствия здесь и смысла происходящего. Я старался не задумываться над многочисленными вопросами. Ни одно из моих предположений все равно не окажется верным. Ответы знает только тот, кто приказал запереть дверь. Я знал, что он придет, иначе и быть не может. Остается только ждать.
Где-то через неделю, после очередного учиненного в приступе ярости дебоша, обессилев, я снова развалился на полу, и, сложив руки на груди, рассматривал солнечные блики на потолке. Я отчаянно боролся с воспоминаниями, но они находили брешь в сознании и просачивались в мою голову, ядовитыми щупальцами ковыряясь в мозгу. Отвратительное ощущение, скажу я вам. Когда подобное происходило, я мысленно умолял Лиен поспешить со своими волшебными уколами. Они дарили мне забвение, равнодушие и подобие покоя, если такое понятие уместно в сложившихся обстоятельствах. Когда открылась дверь, я подумал, что Лиен услышала мои молитвы и явилась. Но почти сразу, по звуку шагов, понял, что ко мне пожаловал иной гость, которого я совершенно не ждал.
Закрыв глаза, я притворился спящим, но даже сквозь сомкнутые веки ощутил, как на меня упала его тень. Мужчина встал надо мной, и я почувствовал тяжелый сверлящий взгляд.
– Не надоело буйствовать, Джером? – холодно спросил незнакомый грубоватый голос. Я плотнее сжал веки, игнорируя его присутствие. – Я надеюсь, что ты наигрался в войнушку. В твоем возрасте подобное поведение допустимо, но всему есть границы. Я дал тебе достаточно времени, чтобы ты смирился и успокоился. Ты переступишь порог комнаты только в одном случае. – Мужчина сделал паузу, отошел на пару шагов в сторону, и я услышал, как под весом его тела скрипнул стул. – Если примешь мои условия. Я не собираюсь с тобой нянчиться, жалеть или подтирать слюни. Я не буду врать, что безумно счастлив, видеть тебя в своем доме. Для меня ты проблема, Джером, и источник беспокойства. Однако существует одно весомое «но», и нам обоим придется с ним примириться. Ты член семьи, ты Морган. И у тебя есть долг, некоторые преимущества и обязанности, данные по праву рождения. Если ты не готов к диалогу, то я уйду и появлюсь снова только через месяц. Ты хочешь провести еще тридцать дней в этой комнате?
Вопрос повис в воздухе. Мужик манипулировал мной, давил на больные точки, не оставлял выхода, но я не собирался сдаваться так просто. Мне хотелось послать его к черту, но это было бы неверным решением. Глупым. Мне нужно знать, что он хочет от меня. Я отрицательно покачал головой, не открывая глаза, и услышал удовлетворённый вздох.
– В любых переговорах важно уважение и понимание, Джером, – продолжил мужчина. – И уступки. Я гораздо старше тебя, и поэтому проявлю лояльность к твоим выходкам, списав их на испытанный шок. И я даже начну с новостей, которые, несомненно, очень важны для тебя. Я не обязан, но мне хочется сделать жест доброй воли для своего племянника. Меня зовут Логан. Я твой дядя. И как ты, наверное, уже догадался, Кертис был моим старшим братом. И после его гибели, обязанности и ответственность за семью легли на мои плечи. Ты тоже входишь в список наследия Кертиса Моргана и, следовательно, я буду уважать тебя точно так же, как уважал своего брата. И, разумеется, жду такого же отношения в ответ. Это будет не просто, мучительно и долго. Но время все расставит на свои места. Ты просто должен принять свою новую жизнь, как нечто неминуемое. Другого выхода нет, Джером. Или ты член семьи или мертвец. Это не пустая угроза, а факт. Я не собираюсь убивать тебя. Это сделает улица, наши враги… Да кто угодно. Без покровительства семьи ты не сможешь выжить. Поэтому засунь свою гордость в задницу, и включи, наконец, мозг. Итак, я начну с главного, что тебя сейчас волнует. Со Спенсеров.