Разве мы пили на брудершафт? Надо же, не заметила.
– Чего это вам меня жалко? – еще грубее отозвалась я. – Я что, шваль подзаборная? Поработаю годик, денег накоплю, а потом поеду поступать. В Москву или в Лесорубинск. Хоть на заочный, да поступлю, будьте покойны.
Он усмехнулся одним уголком рта. Взял красное яблочко, подкинул. Сказал:
– Хоть на заочный ты могла поступить и в этом году. Отчего же не поехала?
Когда мои подружки двинули покорять столицу, я провожала их с улыбкой, а сама зубами от досады скрежетала. Ну не могу я никуда ехать. Не могу. От слова «совсем».
– Значит, так, – продолжил Догс. – Слушай меня внимательно, девушка Женя Голубева. Завтра… Нет, сегодня ты отправишься к своему хозяину и возьмешь расчет. Завтра не позже десяти утра… а лучше ровно в десять с документами приходишь в политехнический институт. И поступаешь. Все ясно?
Ничего не ясно. От слова «вообще». Как это я прихожу и поступаю?
– А экзамены? – глупо спросила я. – А конкурс?
Политех был одним из немногих вузов, куда надо сдавать экзамены. Назывались они олимпиадой, но суть не менялась. Именно из-за этих олимпиад наши выпускники и поуезжали в столичные вузы, где принимали по результатам ЕГЭ.
– Без экзаменов, – отрезал Догс. – Просто приходи в приемную комиссию, первая дверь слева от входа. Тебя сразу зачислят.
Сразу зачислят, ага. Сидят и ждут с распростертыми объятиями. Тут явно какой-то подвох. Но какой?
– У вас недобор, что ли? – высказала я единственно правдоподобное объяснение.
Представляю картину: преподы бегают по улицам Заборска, хватают за шиворот потенциальных студентов, складывают в специальные корзинки и заполняют пустующие аудитории. Вот только мнение студентов спросить забыли, ага.
– А если я не хочу учиться в этом вашем политехе?
– Не хочешь – не будешь, – легко согласился Догс. – Вернешься на работу.
Он кивнул, подводя черту под разговором.
Я, конечно, никуда не пойду. Что за глупости. Работу брошу – а жить на что? На какие жи-ши? Я хотела спросить об этом Догса. Но, к своему удивлению, задала другой вопрос:
– Какой факультет-то?
– ФИЦИ, конечно. Если забудешь, сверься с визиткой.
– И… что это за ФИЦИ?
– Придешь и узнаешь. До встречи, прекрасная девушка Женя Голубева.
Фиг вам, никуда не пойду, думала я, выслушивая гневные вопли дяди Сашка: «Раньше не могла сказать, где я тебе замену найду?» и его же уговоры: «Ну Женечка, ну золотко, ну еще недельку». Не нужен мне ни ваш политех, ни это ваше ФИЦИ, я вообще в Москву на будущий год, на заочку.
К своему несказанному удивлению, следующим утром ровно в десять я стояла возле парадного входа в политехнический институт, сжимая в руках папку с аттестатом, паспортом и справкой о состоянии здоровья. И не без досады думала, что гадский Догс все-таки умудрился меня загипнотизировать. Вопрос – зачем ему это надо? Неужели правда недобор? Занятия начинаются через два дня, кто меня зачислит? Списки абитуриентов давным-давно преобразовались в студенческие.
Но раз уж приперлась, надо хотя бы посмотреть. А потом вернусь к морковке-петрушке-капусте. Мы с дядей Сашком сошлись на трех днях, чтобы одуматься. Но мне хватит и одного.
Я взялась за ручку и потянула высокую тяжелую дверь. Шагнула в полутемный коридор.
И замерла.
Там, на улице, морковка и помидоры еще немного перевешивали.
А здесь… Здесь меня ждали тайны, волшебство и открытия. Тайны вселенной, волшебство науки и…
И открытия тяжелых дверей. Например, сейчас надо открыть первую слева. А за ней…
Вытянутая комната с длинным рядом столов. За тремя из них сидели четыре девушки.
Я аж зажмурилась. Открыла глаза.
Четверка умопомрачительных красавиц никуда не исчезла.
Невозможно поверить, что в нашем заштатном городишке водятся такие экземпляры. Клава Рубероид, Норма Джин Бейкер, Вера Горячая и Наталья Землянова словно сошли кто с подиума, кто с небес. Закрой рот, сказала я себе. И прекрати таращиться.
Первая мысль: может, и я стану такой же после двух-трех годков обучения?
Вторая: на учебу принимают только за внешность.
Третья: кого и как здесь обучают?!
Четвертая, и последняя: надо валить.
– Поступать пришли? – пропела Клава Рубероид.
Я зачем-то прокашлялась и кивнула.
– Ну и чего стоять столбиком? – подняла бровь-ниточку Землянова. – Бумажки-то свои доставай.
Норма Джин укоризненно покачала пергидрольными кучеряшками – зачем, мол, время отнимаешь у занятых людей. Блин, может, я не туда попала? Может, ФИЦИ – это факультет кинематографии? Или интимных услуг?
– Привет, – раздался сзади девчачий голосок.
Я резко повернулась, ожидая увидеть очередную красотку, и с облегчением выдохнула.
Похоже, не только меня загипнотизировал нафталинный Догс. Еще одна выпускница пришла поступать в политех. Невысокая, темно-рыжая, курносая. Не худая, но и не толстая. В джинсиках и простой футболке.
«Будем дружить», – решила я.
– Ты с документами? – девчонка протянула руку. – Давай сюда.
– Зачем? – тупо спросила я.
– Ты же сдавать, верно? Я сейчас по спискам проверю. Тебя как зовут?
– Голубева Евгения. Анатольевна.
– Очень хорошо, Анатольевна. Я – Сима, Серафима Серова. Девочки, посмотрите, есть у нас Голубева?
Я разинула рот. Девочками она назвала четырех небожительниц. Да так запросто, словно имела на это полное право.
Дальше произошло и вовсе невероятное. Серафима нахмурилась и покачала головой. Сказала:
– Опять маскарад устроили. Я же просила.
– Сима, не надо… – успела пискнуть Наталья Землянова.
В следующий миг все изменилось. Серафима подняла руку, показав четверке красавиц перстень с огромным прозрачным камнем. Прошептала несколько слов.
И…
Все четверо бесследно исчезли. Их места непостижимым образом заняли самые обычные девушки. Одну, ту, что была Нормой Джин, я знала, она жила на соседней улице и окончила нашу школу на два года раньше меня. Никакой красоткой она не была. Ну, так, симпатичная, не больше. Но отдаленное сходство с кинодивой имела, что да, то да.
Бывшая Вера Горячая расплакалась, вскочила и выбежала из комнаты.
– Что это было? – озадаченно пробормотала я.
– Несанкционированное использование базиса, – неожиданно жестко ответила Серафима. – Всем четверым полгода без лабы. Верке, кстати, тоже передайте.
Девчонки заныли, заканючили, мол, за полгода они умрут, ну, пожалуйста, мы больше не будем.
– Хорошо, месяц, – снизошла пигалица.
– Ты вообще-то на конференцию уехала, – упрекнула Симу лже-Землянова.
– Вернулась уже, – отрезала Сима. – А вы и обрадовались.
– Почему Забавам можно, а нам нельзя? – поднялась экс-Рубероид.
– Потому что Забавы используют базис только в лабе. И вы это прекрасно знаете.
Меня все больше разбирало любопытство. Что за базис такой? И кто эта пигалица, принятая мной за абитуриентку? Дочка ректора? Внучка министра?
– Я не до конца представилась, – Сима словно услышала мои мысли. – Заместитель начальника базисной лаборатории Серафима Серова.
Нормально так. Может, если хорошенько подумать, то я тоже какой-нибудь тщательно законспирированный принц, лишенный наследства и памяти?
– И не удивляйся ничему, – продолжила завлаб. – Постарайся не удивляться. Со временем все узнаешь и поймешь.
Документы у меня приняли. Нашли фамилию в списках ФИЦИ – факультета истинного целительского искусства – и сказали приходить первого сентября в корпус номер пять.
– Это где? – спросила я.
– Это нигде, – ответила Серафима.
И протянула мне колечко. Почти такое же, как у нее, только вместо камня на нем была буква «Ц».
– Приходишь в четвертый, – сказала одна из девушек, Марта, которая жила на соседней улице, – Поднимаешься на лифте на чердак – там такая специальная кнопочка есть – выходишь и произносишь вслух или про себя «ФИЦИ». Увидишь дверь. Это и будет вход в пятый корпус. Да, кольцо надеваешь прямо сейчас и не снимаешь. Желательно до пятого курса. Оно и есть ключ к пятому корпусу.