Он хороший мужик. Мы были на грани банкротства, а когда он пришел, дела сразу наладились.
Он посмотрел на меня.
— Обычно на эту работу берут студентов.
«Жаба ты, вот кто», — подумал я.
— Я имею в виду, — продолжал он, — что студенты, они же еще где-то учатся. И пока ждут, когда их позовут, могут спокойно читать учебники. Вы где-нибудь учитесь?
— Нет.
— Обычно на эту работу берут студентов.
Я вернулся в свою комнатушку и сел за стол. Комната была маленькая, сплошь заставленная металлическими шкафами с выдвижными ящиками. В ящиках лежали цинковые клише, которые использовались для набора объявлений. Еще там были самые разные штампы с именами и товарными знаками заказчиков. Толстяк с мятым лицом кричал мне: «Чинаски!», и я мчался к нему выяснять, какое именно клише и какой именно штамп нужны ему для набора. Часто меня посылали в наборный цех конкурирующей газеты, чтобы взять у них штампы и литеры, которых не было у нас. Мы тоже одалживали им штампы. Мне нравились эти прогулки. Я нашел одно милое местечко в переулке неподалеку от редакции, где стакан пива стоил пять центов. Толстяк дергал меня не часто, и я почти не вылезал из пятицентовой пивной, превратившейся в мой второй дом. Толстяк начал по мне скучать. Поначалу он просто недобро поглядывал на меня. А потом все же поинтересовался:
— А где ты был?
— Пиво пил.
— На эту работу обычно берут студентов.
— Я не студент.
— Наверное, вам придется отсюда уйти. Мне нужен кто-то, кто будет здесь постоянно.
Толстяк отвел меня к Белджеру, который выглядел так же устало, как всегда.
— Это работа для студентов, мистер Белджер. Боюсь, этот парень нам не подходит. Нам нужен студент.
— Хорошо, — сказал Белджер. Толстяк утопал прочь.
— Сколько мы вам должны? — спросил Белджер.
— За пять дней.
— Хорошо. — Он подписал какую-то бумажку и протянул ее мне. — Вот, получите деньги в кассе.
— Послушайте, Белджер, этот старый придурок — он настоящая жаба.
Белджер вздохнул:
— Господи, а то я не знаю?!
Я пошел в кассу.
Они обернулись ко мне. Я снова лег на скамье. Мне было слышно, как они говорят:
— А что с ним не так?
— Кем он себя возомнил?
— Вообще ни с кем не разговаривает.
— Сидит там один, сам с собой.
— Вот козел. Ладно, приедем на место, мы с ним разберемся.
— А ты с ним справишься, Пол? По-моему, он законченный псих.