Понимаешь, Рубер? Мы рады всему доброкачественному, потому что обычно вынуждены пить сущую отраву, продукты распада социалистической системы…
– А где же господин Огородников? – вновь спрашивал датчанин, нимало не смущенный намеками Шуза.
– Будет, будет, – успокаивали его. – Можете пока преспокойно слетать в «Березку» и обратно…
– Позволь? – быстро спросил «либерал».
– Хер с ними! – повторил Огородников не без удовольствия. – Надоело все время о них думать. Они для нас просто не существуют. В общем и целом мы на них кладем.
– Брось, брось, старичок, – зашептал тогда «либерал» еще горячее, еще плотнее беря Макса под руку, увлекая поглубже в тенистые углы, в неприглядную мглу московского фотографического мира. – Тебя здесь любят, старичок, тобой дорожат, не надо так разбрасываться…
– Хорошенькое дело – любят, – ощерился тогда под усами Огородников. – Все альбомы мои зарубили один за другим, журналы снимков не принимают… Думаешь, я не петрю, чей это почерк? Вот и выставку мою отложили на неопределенное время, все мои поездки – в жопу, можешь поздравить, я уже невыездной,почта из-за границы блокируется, телефон на прослушивании… хорошо тутмной дорожат, спасибо за такую заботу!
«Либерал» смотрел на него полным глазом.