– Дура! Если бы ты не была такой отборной шлюхой, жила бы всю жизнь, как у Христа за пазухой! Может это единственный раз, когда в твоей жизни нормальный мужик встретился! Дура!
И немного погодя:
– Прошмандовка!
Весь дом затих, ожидая продолжения… Последовала ещё одна длинная тирада. На этот раз жене, которая «вырастила такое чмо». Затем последовательно – звук удара, шлепок тела о стену и тихий всхлип. На этом всё стихло. Через месяц Макс и Марго тихо проставили в паспортах штамп о разводе и разбежались.
Воспоминания вообще очень странная штука… Память хранит в них всё, что с нею случается и со временем либо расталкивает клочками по самым дальним своим закоулочкам, либо же напрочь блокирует их. Максиму в минуты тягостных раздумий, когда, казалось, что хуже быть уже не может, память всегда собирала и подкидывала один и тот же сюжет из его студенческой юности. Он стоит себе спокойно на одной из станций казанского метрополитена с пол-литровой банкой, вдетой вовнутрь варежки, и цедит так потихонечку, выжидает, пока его не заметят ещё ничего не знающие о грядущей через несколько лет переаттестации милиционеры. Стоит смирно, хоть дой. И как только понимает, что клиенты уже «на крючке», начинает глохтать из варежки уже нагло-демонстративно, но банку наружу не вытаскивая. Напряженно наблюдает, как одухотворяются лица служивых, как их в глазах, точь-в-точь словно в старых заокеанских мультфильмах, начинают мелькать символы денежных знаков, как они чуть-ли не бегом всей толпой спешат к нему… И вот он, миг торжества: «Молодой человек, распиваете?!» Макс же вытаскивает из варежки банку какой-нибудь безобидный безалкоголки и спокойно так отвечает: «Я?! Да ни в жисть!» Ровно в тот момент лица стражей порядка тухнут, сморжопливаются, и «менты» уходят с лицами ребёнка, у которого ты только что отобрал конфетку. Максиму же становится смешно и немножечко стыдно. Он садится в первый подходящий ему поезд и едет восвояси домой. С мыслью, что и этот день им был прожит. И прожит совсем не зря… Тут Максима попускало, и как-то сам собой находился вдруг вход. Там, где, казалось, никакого выхода вообще нет.
Память вообще – это, в известной степени, синергия, дежавю разума, порождающее и усиливающее эффект взаимодействия двух или более факторов из твоего прошлого. Если же к этому примешивается и память генетическая, не исключено, что и из будущего. Эмергентность этого взаимодействия по своему результату существенно превосходит простую сумму действий каждого из этих факторов. Объясняя «на пальцах», память и есть та самая эмергентность, синергетический итог, подобный эффекту от одновременного приема снотворного и слабительного. Поэтому стоит тебе вдруг что-то увидеть, услышать, а иногда достаточно даже унюхать, как одно малозначительное событие разом цепляет за собой все связанные с прошлым ассоциации, и всё, ты – попал! Тебя накрывает лавиной из прошлого, в красках всплывают «преданья старины глубокой», дела уже прожитой и, казалось бы, напрочь забытой жизни. Типа, ты на эти грабли уже наступал… Не надо… Но если тебе хочется ещё раз… Как у Макса с Марго. Жизнь как-то сразу развела их и больше уже ни под каким предлогом не пересекала… Отселе и присно, и вплоть до письма «Твой сын хочет познакомить с тобой!»
В аэропорт, с недавних пор носящий имя Габдуллы Тукая, Максим приехал загодя. Пройдя паспортный контроль и контроль безопасности, он расположился в давно облюбованной им кафешечке «белой зоны», заказал кружечку кофе и, чтобы скоротать время, принялся разглядывать таких же, как он, случайных пассажиров, расположившихся за соседними столиками.
Вскоре, это занятие ему надоело. Из головы не шли всколыхнувшие прожитое события уходящего дня, и Максим решил прогуляться по магазинам зоны вылета, чтобы хоть немного развеяться.
«Начинается посадка на рейс номер двести сорок восемь авиакомпании „Комета“, вылетающий в двадцать часов сорок минут по маршруту „Казань – Москва“. Посадка будет производится с выхода номер тринадцать», – со свойственными компьютерной программе нотками-запинками объявил автоинформатор, призывая пассажиров приготовиться к скорому вылету в пункт назначения.
Обойдя все торговые павильончики и прикупив литровую бутылку грузинского коньяка девятилетней выдержки, Макс, дабы не стоять в очереди на посадку, решил ненадолго, пока не схлынет основная масса вылетающих, вернуться в кафе.
Её он отметил для себя ещё на подходе, издалека, и подсел к ней намеренно. «Как тогда… На транспортной развязке, – почему-то пронеслось у него в голове. – Мимо со свистом проехала машина, окатив дурманом духов. В окне мелькнуло лицо и исчезло. Ни догнать, ни свернуть… И почему-то уже не хочется ехать туда, куда хотел. Может, и тогда это тоже была она?» Её спокойная манера держаться выделялась на фоне остальной суетливой толпы авиапассажиров.
– Добрый день! Можно с Вами познакомиться? Позволите угостить Вас кофе?
Она повернулась в его сторону, откинула привычным движением прядь черных волос с лица, и внимательно посмотрела ему в глаза.
– Вы фаталист? Что для Вас судьба? – вместо приветствия спросила она.
– Ну… Как-то не задумывался, – Макс замялся от внезапности такого серьезного вопроса. – Разрешите присесть?
– Судьба – это не перечень событий, которые обязательно должны с тобой произойти, – еле заметным кивком головы позволила она. – Это коридор. Двигаясь в нем, ты имеешь определенный выбор, как поступить дальше, с кем столкнуться на миг и расстаться или с кем дальше идти рука об руку. Временами этот коридор расширяется, становится, как двенадцатиполосный хайвей. И можно не задумываться, что и как произойдет у тебя дальше – всё и так работает, летит по накатанной, никаких неприятностей не предвещает. А иногда коридор сужается до горной тропы, и тогда любое неверное движение грозит тебе смертью. С кем-то можно даже не пересечься – вас разведет многоуровневая транспортная развязка, а с кем-то придется очень сильно обняться, чтобы разойтись на горной тропе. Тогда и может случиться «однажды». Не стоит превращать свой мир в хайвей. Там можно зазеваться. И тогда вылетишь за обочину, за этот самый коридор жизни…
«Продолжается посадка на рейс номер двести сорок восемь авиакомпании „Комета“, вылетающий в двадцать часов сорок минут по маршруту „Казань – Москва“. Пассажиров просьба пройти к тринадцатому выходу».
Макс было засобирался, но был усажен назад тихим волевым голосом:
– Позвольте, я дам Вам один совет, – продолжила незнакомка. – Даже если Вы смертельно обижены на весь женский пол и потолок, не поленитесь, сходите в ближайший выходной иль проходной в любую избу-едальню по вашему выбору. Посмотрите на количество женщин, которые одиноко просиживают время до начала нового трудового дня в компании собственных детей, почувствуйте себя отомщенным и, в конце-то концов, пригласите одну из них вечером в ресторан. Отпразднуйте так, чтобы волоком втаскивать, но при этом ввезите на закорках, если не сможете внести на руках! Главное, перед тем как начать «подкатывать», задумайтесь, а не захотите ли закатать всё обратно. Перед тем, как «подлизываться», уверьтесь, что потом никому не придётся зализывать раны. Ведь это очень важно – иметь человека, причём регулярно…
«Начинается посадка на рейс номер пятьсот пятьдесят четыре авиакомпании „Автопилот“, вылетающий в двадцать часов пятьдесят пять минут по маршруту „Казань – Тель-Авив“. Посадка будет производится с выхода номер восемь».
«Мне пора», – женщина порывисто встала, вздохнула, кивком головы откинула волосы назад, изучающе, будто пытаясь убедиться, что её собеседник понял всё, что она хотела ему сказать, стрельнула в сторону Макса иссиня-голубыми глазами, поднялась с кресла и прошла мимо, обдав еле уловимым запахом неведомых цветов. Макс было подскочил, чтобы догнать, но она словно бы растворилась в этой многоголосой толпе…